Конечно, это очень маловероятно. Практически, невозможно.

Но лифт остановился именно на пятом этаже. И из него вышел человек. Мужчина. Очень крупный мужчина. Синие джинсы, бордовая футболка вся в темных пятнах дождя, черные мокрые волосы прилипли к голове. Похоже, тоже припарковал машину не рядом с домом и потом шел к подъезду под проливным дождем. Мужчина сделал пару шагов и замер возле Марины. Он смерил ее внимательным взглядом, и тут Марина поняла, что она такая же мокрая, как и он. Она рефлекторно бросила взгляд на себя вниз и в последний момент подавила желание прикрыться — белая рубашка от дождя стала совсем прозрачной.

Мужчина дернул головой. Видимо, этот жест означал: «Чего надо?».

— Скажите, вы живете в этой квартире? — Марина для точности ткнула пальцем в дверь.

Его взгляд стал настороженным. Он наклонил голову, вытер лицо о плечо и только после этого кивнул.

— Значит, вы имеете какое-то отношение к детям, которые живут в этой квартире?

Он вздохнул. Вытер лицо о другое плечо.

— Я их отец.

У него оказался низкий, даже хриплый голос. Мужчина шагнул вперед, навис над Мариной. Несмотря на ее каблуки, он все равно над ней нависал, хотя в Марине почти сто семьдесят сантиметров роста! А в нем, наверное, все два метра.

— Что они натворили?

Марина подавила желание отступить и задрала повыше подбородок.

— Они на велосипеде врезались в мою машину. Поцарапали крыло. Сломали зеркало заднего вида.

— Да что же день сегодня… — пробормотала мужчина. А после этого сказал то же самое, но матом. Оттер Марину плечом от двери, загремел ключами. А потом шагнул в открытую квартиру и оттуда донесся рев.

— Демьян! Касьян! Я вам сколько раз говорил — не врезайтесь в чужие машины! А если врезаетесь — не попадайтесь! Или хотя бы объезжайте по большой дуге «порши», мать вашу!

Марина с опаской шагнула следом.

— У меня не «порш».

В тесной узкой прихожей обнаружились оба велосипеда. Один валялся на полу, второй уже был размещен в специальных креплениях на стене. А вот детей не было видно.

Отец мальчиков молчал, а Марина почему-то обратила внимание, как поднимается и опускается его широкая мощная грудная клетка. Тишина в квартире была обманчивой и почти слышимо звенящей.

— А ну марш сюда, я кому сказал!

Даже Марина вздрогнула от этого рева.

А из-за угла появились две фигуры.

Марина была права — это оказались мальчишки. Между ними, кажется, не очень большая разница в возрасте — года два-три. Но отчетливо видно, кто из них старший, а кто младший.

Старший — копия отца, те же темные волосы на круглой голове, та же крепкая фигура. Тот же взгляд исподлобья — такой же, каким смотрел сейчас на старшего сына отец. Младший — светло-русый, худенький, с острыми чертами лица.

— Как это называется?! — рявкнул отец, тыкая пальцем в Марину. — Что опять, блядь, натворили?! Вы без этого вообще не можете?!

Марина поморщилась на мат. Нет, у нее и самой иногда вырывается крепкое слово, особенно за рулем. Или после заседаний суда. Но не при детях же…

И тут она заметила то, о чем могла бы сообразить раньше. У младшего из мальчиков был кровоподтек на скуле. Господи, она о своей машине сокрушалась, ай-ай, царапина, ой-ой, зеркало сломали. А ребенок, похоже, из-за столкновения с машиной об асфальт скулой шваркнулся.

— Кася в луже поскользнулся, — буркнул старший. — Он не виноват.

— Конечно, это лужа виновата.

— Погодите! — Марина неосознанно коснулась плеча в бордовой футболке. — Погодите их ругать, вы что, не видите, у мальчика лицо в крови!

Мужчина шагнул к сыновьям, и Марина почему-то вдруг автоматом отметила, что они не шарахнулись от него. А ей уже вдруг стало казаться, от этого рева и мата, что, может быть, это совсем неадекватный папаша. И вообще, Марина уже жалела, что не махнула на это все рукой. Сидела бы сейчас дома с бокалом вина, а не торчала в чужой квартире с не очень адекватным на вид мужиком и двумя оторвами-пацанами. Ей богу, иногда собственное спокойствие стоит денег! Но теперь уже поздняк метаться. И уйти просто так Марина не могла.

Мужчина поднял руку и за подбородок повернул голову младшего сына вбок. Коротко кивнул и бросил старшему:

— Аптечку тащи.

Судя по тому, как уверенно он через пару минут обрабатывала скулу сыну, делал он это не в первый раз.

— Не пищи. Сам виноват.

Мужчина скомкал в руке салфетку с антисептическим раствором, а другую протянул вперед:

— Телефоны.

— Ну, па-а-а-ап…

— Еще одно слово — и срок увеличится вдвое.

Пацаны, бросив на Марину каждый по мрачному взгляду — у младшего, в комплекте с заклеенной пластырем скулой это выглядело особенно грозно — выудили из карманов шорт по смартфону, шлепнули их поочередно о широкую отцовскую ладонь.