— Прости, Рори. Я вернусь через несколько минут. Поговорим вечером. — И он повесил трубку.

КАКОГО ХРЕНА?!

Ему показалось, что он увидел мое сучье лицо. О, нет. Он не видел моего сучьего выражения лица, но увидит.

Минут через пятнадцать он вбежал прямо в мой кабинет, закрыл дверь и опустился передо мной на колени.

Я разрывалась от желания убедиться, что с ним все в порядке, и от желания лишить его жизни. Я не сделала ни того, ни другого. Дело было не только в том, что он не сказал мне, где он. Это были все его секреты. Я думала, что смогу с ними справиться, но нет. У нас были ключи от квартир друг друга, но в его жизни был уголок, в который он меня не пускал. Как можно говорить, что любишь кого-то, и в то же время хранить от него секреты?

Я думала обо всем, что могло бы быть. От тел до тайного ребенка, от любви до какой-то извращенной секс-комнаты, до одержимости маленькими пони. Что бы это ни было, скрывать это не стоило.

Единственное, я не знала, кого он защищает. Меня или себя.

— Все, что я могу сказать, это то, что мне жаль. Мне очень, очень жаль. Ты не представляешь, как сильно это меня убивает. Я скрываю это от тебя. Дело не в том, что я не хочу тебе говорить. Я хочу. Я хотел сказать «к черту все» тысячи раз, но не могу. У меня связаны руки. Это важнее, чем мы с тобой. Но я не могу. Я хотел бы это сделать ради тебя. Если что-то и могло заставить меня захотеть этого, так это ты, Солнышко. — Он был подавлен. Его глаза были красными, волосы выглядели так, словно он ерошил их руками, костюм был растрепан, галстук почти развязался, вероятно, из-за того, что он дергал за него.

Я никогда не видела его таким, и его честность заставила меня почувствовать себя немного лучше, но все же.

— Я люблю тебя, и ты говоришь, что любишь меня, но… — Он закрыл мне рот рукой, чтобы остановить меня, и я чуть не укусила его за пальцы, но позволила ему говорить. Именно ему пришлось все объяснять.

— Я действительно люблю тебя, но дело не в нас.

— Ты из ЦРУ? — Спросила я, и мой голос был приглушен его рукой. Он убрал ее, и я повторила вопрос.

— Хотел бы, но даже если бы и хотел, я не смог бы тебе сказать. — Он был серьезен. Я вроде как шутила, когда спрашивала.

— Ты работаешь в ЦРУ? — Я наблюдала, не дернется ли у него глаз или что-нибудь в этом роде, чтобы дать мне понять, что я на правильном пути. Ничего. И все же, что могло понадобиться ЦРУ от нашей компании? Если только они не подумали, что мы переправляем деньги сомнительным лицам за границу или производим оружие массового уничтожения у себя в подвале, а я знала, что ни того, ни другого не происходит. По крайней мере, я так думала…

Теперь у меня голова шла кругом от еще большего количества возможностей.

— Черт, — сказал Лука.

— Что?

— Я вижу, как у тебя сейчас работает голова, а это значит, что я сказал слишком много. — Он почти ничего не сказал. Он встал и вздохнул.

— Ты все еще злишься на меня?

— Да, — сказала я, хотя это прозвучало неубедительно. Я действительно была зла на него и собиралась заставить его поработать, чтобы вернуть мое расположение.

— Хорошо. Я думаю, что смогу что-нибудь с этим сделать. Ты знаешь, что сегодня днем собрание акционеров, и они собираются уходить. В офисе никого не будет. Даже миссис Эндрюс пойдет за бесплатной едой. Итак. У нас здесь более чем достаточно работы, и мы должны остаться и заняться ей, а они могут сэкономить на выпечке. Что скажешь? — Он положил обе руки на подлокотники моего кресла и наклонился.

Была ли я все еще зла на него? Да. Неужели я позволю этому помешать мне снова заняться потрясающим сексом в офисе? Неа.

— Я говорю, что тебе лучше быть абсолютно уверенным в том, что это сработает, и быть абсолютно уверенным в том, что я буду более чем удовлетворена в конце, — сказала я, пытаясь сохранить свое стервозное выражение лица.

— Да, мисс Кларк. Я сообщу тебе подробности позже. — Его лицо было так близко, что хотелось поцеловать, но он этого не сделал. Вместо этого он улыбнулся и вышел из кабинета, как будто был очень доволен собой.

Из человека, стоящего на коленях, он превратился в мужчину, который практически прыгал, потому что знал, что собирается трахнуть меня на моем столе. Не то чтобы я не ждала этого с нетерпением, но то, что он так легко менялся, немного смущало.

А потом он ворвался обратно в мой кабинет, закрыл дверь, подошел и заглянул мне в глаза.

— Мне так жаль, Солнышко. Я надеюсь, ты сможешь простить меня. — И затем он снова исчез, чуть не врезавшись в папу, когда тот проходил мимо моего кабинета. Папа странно посмотрел на него.

С Лукой было совсем не скучно, и вот-вот должно было стать по-настоящему интересно…

***

— Ты придешь на встречу? Ты же знаешь, что здесь подают те маленькие крабовые оладьи, которые ты так любишь, — спросил папа позже, проходя мимо моей двери, чтобы пойти на встречу. Я старалась выглядеть как можно более измотанной и напряженной, и не отрывала взгляда от своего компьютера.

— Ты бы возненавидел меня, если бы я не поехала? Я сейчас совершенно подавлена. У меня около двенадцати срочных дел, которые я пытаюсь решить.