— Сколько ты здесь?

— Не знаю.

— Ты легенда, чтоб ты знал.

Снова — ноги.

Один штатский отхлебнул из фляги и предложил Хокану, он покачал головой.

— Ну и местечко, — повторил серый солдат.

Они спешились, сопроводили Хокана в его камеру и, забрав оружие, какое нашли, обходили нору, разглядывая и выбирая себе места.

Пришла ночь. После долгого разговора у костра, разведенного вне комнаты Хокана, они позвали его к себе. За них говорил однорукий солдат в синем.

— У нас к тебе дельце. Предложеньице. — Он помолчал, вглядываясь в глаза Хокана. — Мы все восхищаемся твоими делами. Как я уже сказал, ты легенда. Показал этим поселенцам. А потом этим безбожникам — братству. А потом. — Он заранее хохотнул. — А потом ушел на коне шерифа! Что тут скажешь. Черт возьми!

Разговоры. Вот от чего бежал Хокан. От комплиментов лучше не становилось. Ему надоели разговоры.

— У всех нас свои истории, с войны. Но ни в какое сравнение с твоими. Не суть. С тех пор как воцарился мир, — сказал он, с усмешкой глянув на серых солдат, — мы слоняемся по округе, пробавляемся чем можем. Сам понимаешь. Возможностей куча.

Кто-то то и дело плевал в костер. Каждый раз угли шипели.

— И мы тут подумали. Подумали, ты бы нам пригодился. Делать ничего не надо. Если, конечно, сам не захочешь. Надо только быть. Быть в твоей львиной шкуре. Мы заходим. В магазин, таверну, банк, не суть. Потом заходишь ты. Тебя видят. Обмирают. Дальше мы уже сами. Мы даже будем твоей бандой. Банда Ястреба, или Ястребы, как скажешь. Забирай всю славу. Но с твоим именем, и репутацией, и… И… Ну, — не найдя слов, он просто показал на Хокана. — С тобой. С тобой нас никто не остановит.

Хокан посмотрел ему прямо в глаза.

— Нет.

В молчании, последовавшем за ответом, Хокан чувствовал, как в людях взводится какой-то внутренний механизм — они взвели не курки, а себя.

— Так, ладно, — сказал синий солдат, не теряя самообладания. — Я не договорил. Как я уже сказал, ты можешь пойти с нами нашим… Как это назвать-то? Вожаком. Можешь пойти вожаком — или мы можем тебя увезти. За твою голову все еще назначена награда, чтобы ты знал. Власть денег. Не так много, как мы бы заработали с тобой, но все-таки сумма круглая. Как я уже сказал, ты легенда.

Даже глядя в огонь, Хокан знал, что они готовы вскочить и нанести удар по малейшему сигналу.

— Ну, слушай, — сказал наконец синий солдат. — Нам тут нравится. Мы устали. Перебудем пару деньков у тебя. И потом сам скажешь, в каком направлении мы выдвинемся.

На следующий день они отдыхали, поили коней и пили спиртное, но кто-нибудь всегда приглядывал за Хоканом. Он обходил окружающие леса и поля, стараясь не теряться из глаз сторожей, чтобы развеять любые подозрения. Сначала он собирал грибы, орехи, травы, кое-какие цветы. Затем начал гоняться с одеялом за перепелкой. Птицы всегда взлетали в последнюю секунду, только чтобы приземлиться в нескольких шагах и уставиться на него, дерзко склонив голову набок. Пришельцы смотрели и хохотали, хлопая по ногам и хватаясь за животы. Делали вид, что сочувствуют, восклицали каждый раз, как он промахивался, а потом высмеивали его снисходительными словами поддержки, в основном касаясь разницы в размерах между охотником и жертвой.

Когда он собрал все ингредиенты, солнце уже заходило. Он сложил костер на кострище предыдущего. Ощипывая перепелку, вспоминал порядок готовки. Для рагу порядок — это все, говаривал Аса. Хокана удивило, как хорошо он помнит каждую деталь и как ярок образ Асы в памяти, руководящий каждым шагом. Ощипав птицу, перебрав цветы, почистив орехи, принеся лярд и нарезав грибы, он направился в свою камеру, стараясь не пропадать из виду. Даже показал одному из штатских пальцем на коридор, чтобы тот знал, что Хокан задумал. Тот, увлеченный своей фляжкой, не повел и бровью.

В квадратной комнате он достал из ямы, спрятанной под кучей хвороста, ящик. Рядом с ним лежала ложка Асы. Хокан помедлил. Потом открыл ящик. Там среди медицинских инструментов стоял флакончик с тинктурой. После стольких лет ее остатки испарились. Осталось лишь карамельное облако, туманящее стенки флакона, и налипший на дно кристаллизованный осадок. Он забрал ложку Асы и спрятал флакончик в рукаве. Крякнув погромче, чтобы к нему кто-нибудь повернулся, он вылез из траншеи, помахал сторожу ложкой и поставил котелок на огонь.

Это было его первое блюдо с кончины Асы. Грибы, жаренные в лярде. Аромат трав и цветов. Буреющая перепелка. Кое-кто подходил к котлу и совал в него нос. Штатские уже перепились. Наконец он плеснул воды. Все головы повернулись к благоухающему пару. Когда жидкость выкипела и стала вязкой, Хокан подбросил в котелок флакон, спрятав его на дне.

Подошли штатские со своей жестяной посудой. Хокан наложил еду. Они расселись у костра, тяжелые и одуревшие от выпивки. Их веселье превратилось в сосредоточенное замешательство: лоб нахмурен, глаза решительны, движения аккуратно просчитаны, но совершенно бестолковы. Они ели со смаком и запивали каждый укус.