Хокан смотрел в стол.

— Я бы нашел вам работу с такими талантами. Тихую. Можете даже жить здесь, если хотите. Будем соседями.

Надеясь, что капитан смотрит в бокал, Хокан поднял взгляд, но, встретив добрые глаза, снова опустил.

— Позвольте взглянуть на ваши меха? — попросил капитан.

Хокан посмотрел на скатку рядом со стулом, но не сдвинулся с места.

— Прошу. Я заметил, как много шкур вы использовали. Очень необычно. Уж удовлетворите любопытство товарища по ремеслу. Прошу.

Хокан медленно встал со стула, присел, развязал пару кожаных ремешков, убрал из скатки жестяной ящик и другие вещи, а затем понемногу расправил шубу, расстался с сутулостью и распрямился в полный рост.

Капитан поднялся, не отрывая пальцев от стола, словно малейший контакт со знакомым предметом приковывал его к действительности, и уставился перед собой в изумлении. Его взгляд дрожал, пробегая по шубе и остановившись на лице Хокана.

Они стояли в молчании.

Наконец капитан Альтенбаум сел и налил себе еще. Бокал Хокана остался нетронутым после первого глотка.

— Вижу, вы многому научились за годы. Стали мастером. И столько животных. Отовсюду. Всех видов. Даже рептилии. — Короткая пауза. — И тот лев.

От того, что Хокан увидел в глазах капитана на последних словах, он скатал шубу и бросил взгляд на лестницу.

— Прошу, садитесь. Прошу.

Хокан нехотя опустился на край стула. Тянуло съежиться обратно в старческую позу, но он удержался.

— Это ваши инструменты?

Хокан кивнул.

— Позвольте?

Он подвинул ящик через стол, и капитан аккуратно, с большим уважением открыл его и оглядел, ничего не трогая.

— Невероятно. — Он помолчал, вернул ящик и выпил — на сей раз без церемоний. Вздохнул, и на время его словно заворожило пятно на столе, которое он ковырял ногтем. — У меня ребенок, — сказал он наконец. Голосом серьезным, но очень спокойным, даже ласковым.

Хокан поднялся.

— Погодите. Прошу. Что бы вы ни пережили. — Капитан не мог подобрать слов. — Что бы вы ни сделали, я вижу, что жизнь и без того обошлась с вами сурово. Я наслушался разных историй, но не знаю, в чем правда. Возможно, когда-то вы и были злодеем. Не знаю. Но сейчас я вижу перед собой уставшего старика, что скитался без передышки и должен закончить путь с миром.

Хокан не мог на него взглянуть.

— Как я уже сказал, — продолжил капитан, взяв себя в руки. — Я торговал мехом. Сейчас у моей судоходной компании большой флот. Вы никогда не слышали об Аляске?

Хокан не ответил.

— Это новая территория. Не для меня — там я и заработал свое состояние. Но это новая территория для Союза. Вам там понравится. Никого нет. Богатые охотничьи угодья. Похоже на Швецию. Я могу вас туда переправить.

Позже, в особняке, капитан показал Аляску на глобусе. Он отмечал разные станции и форпосты компании на побережье и рассказывал об их преимуществах.

— У меня есть торговые посты здесь, — капитан показал три-четыре места на побережье. — Солеварни и консервные фабрики — здесь и здесь. Тут — небольшие прииски. А отсюда и отсюда мы вывозим лед. Что бы вы ни выбрали, можете не сомневаться: вас никто не тронет. А дичи будет в достатке.

Затем капитан мимоходом отметил, что Аляска близко к России, что их разделяет узкий пролив, и провел пальцем линию через ту огромную страну прямиком в Финляндию и затем — Швецию.

— Самое место для вас, — сказал капитан Альтенбаум, возвращая палец к Аляске.

Хокан, в жизни не видевший глобус, обошел его, пытаясь проложить маршрут своего долгого путешествия, и увидел, как все земли сходятся в круге.

Слабое свечение смывало звезды. Черное небо и белое поле помешкали, а затем слились в одно безграничное серое пространство. Время от времени масштаб тишины подчеркивался стоном закованного в лед корпуса, хлопком провисшего паруса или треском льдины.

Они поддерживали костер почти всю ночь, но вот уже какое-то время назад топливо кончилось. И все равно никто из оставшихся у тускнеющих угольков не сдвинулся с места. Края их круга захламлялись маслянистыми консервами, объедками, прогоревшим табаком и пустыми бутылками. Никто не поднимал глаз, кроме паренька, не сводившего взгляда с лица Хокана.

Всю долгую ночь напролет, теперь подходившую к концу, Хокан говорил тихим колеблющимся голосом. Никто не перебивал; никто не задавал вопросы. Часто он надолго замолкал. Иногда казалось, что он задремал. В эти продолжительные паузы мужчины недоуменно переглядывались, гадая, не закончился ли рассказ. Кое-кто из старателей и матросов даже встал и ушел. Но с каким бы отсутствующим видом Хокан ни сидел в эти паузы — и как бы длинны они ни были, — открыв глаза и огладив бороду, он продолжал, с запинками, но так, будто и не останавливался. Впрочем, теперь, поведав, как он прибыл с помощью капитана Альтенбаума в Сан-Франциско и попал на «Безупречный» — один из множества кораблей его флота, — Хокан встал. Слушатели сделали вид, будто поправляют шубы или что-нибудь под рукой. Паренек все так и смотрел на него.