Шрифт:
Увы, по законам Хвиссинии дворянка, не достигшая двадцати пяти лет, не могла быть вне опеки: семейной или королевской. За предоставление семейной опеки Грегори Дантесоль хотел отобрать у меня все то немногое, что осталось, и еще мою честь и женское достоинство.
Мерзавец!
Он немало поживился за счет нашей семьи. У меня все больше подозрений, что он причастен к гибели отца.
Можно было бы смириться с королевской опекой, мне угрожал бы всего лишь брак по расчету с тем, на кого укажет король, если бы не одно пикантное «но». Оно перечеркнуло все мои надежды на достойную жизнь.
Опеку надо мной мог взять жених, но… вестник с объявлением о расторжении помолвки говорил сам за себя.
– Я обязательно подумаю, – сипло ответила я, стараясь не думать о том, что со мной будет, когда правда о моем даре всплывет.
Я была на грани отчаяния, но не готова сдаться этим гиенам.
– Хорошенько подумай, – Иза повертела в руках изящную фарфоровую чашку из маминого любимого сервиза. – И знай: не сделаешь по-моему, сгниешь заживо. Уж я позабочусь.
В гостиной среди белого дня словно сгустились внезапные сумерки. Мороз пробежал по коже. В груди похолодело от дурного предчувствия. Сестра обладала весьма скромным даром, в общем-то, ничтожными силами, но проклясть могла запросто, а уж на таких эмоциях…
Меня пробил озноб. Накатила паника, но я даже двинуться с места была не в состоянии. Заполняя каждую клеточку, холод разрастался. Сердце ускорило свой бег, ощущая неизбежность проклятия.
И вот когда с моих губ уже почти сорвался крик ужаса, Изольда с безжалостным стуком поставила чашку на блюдце, и…
Глава 2. Тот, кого не ждали
Хватая ртом воздух, я резко села на постели. Ночная темнота вокруг казалась откровенно пугающей.
Снова этот кошмар. Возвращаясь ко мне во снах, воспоминания о последней встрече с сестрой преследовали меня уже три недели. Я уговаривала себя, что все хорошо, что я сбежала, осталось только продержаться несколько месяцев, и у меня появится шанс на нормальную жизнь, но холод, сковавший меня, не спешил отпускать из своих цепких объятий.
Увы, страхи мои не были беспочвенны. Об этом говорило письмо, полученное мной вчера. Дорогие родственники не спешили оставлять меня в покое. Не знаю, зачем, но Грегори нужен был этот дом. Он ясно дал понять, что на пути к своей цели растопчет любого, и меня в том числе. Так что расслабляться было не время.
Дрожащими пальцами растерла лицо, чтобы прогнать остатки кошмара. Он повторялся уже не единожды, но обычно я не могла проснуться до тех пор, пока во сне не появлялся поверенный, прервавший тогда нашу с Изольдой «милую» беседу.
Что же спасло меня сегодня?
И отчего я все никак не могла согреться?
Затеплив магсветильник, я обвела взглядом еще не до конца обжитую комнату. За две недели она обрела более приятный вид, но уюта пока не хватало. Пользоваться же своим даром в полную силу я пока опасалась. В зеве камина еще тлели красными искорками угли. А вот окно было распахнуто, и из него тянуло промозглым воздухом непредсказуемой поздней хвиссинской весны, зарядившей мелкую морось еще со вчерашнего вечера.
Стало быть, именно шум распахнувшихся ставней послужил во сне стуком чашки о блюдце.
За окном еще было темно, непохоже, чтобы рассвет был близко.
Вылезать из-под одеяла очень не хотелось, но и спать в такой холодрыге невозможно. Дотянувшись до пеньюара, вовсе не предназначенного дарить тепло, я рискнула покинуть стынущую постель. Пол под босыми ногами был ледяным. К зиме стоило озаботиться ковром, не шелковым и красивым, а теплым шерстяным.
Но даже на него нужны были средства, а мой кошелек худел с каждым днем все ощутимее.
Стоило закрыть окно, как дышать стало легче.
Все еще хотелось свернуться в клубочек, но дыхание уже перестало сковывать, и крупная дрожь перешла в мелкую. Только по ногам из щели под дверью все равно дул сквозняк.
Похоже, Марсия забыла закрыть окно на первом этаже. И я бы махнула рукой на это до утра, но, заставив меня замереть в испуге, снизу раздался звук сдвигаемой мебели.
Сглотнув, я с трудом взяла себя в руки.
В доме красть совершенно нечего. Это известно всем в округе. Наверное, это Марсия проснулась от холода и захотела выпить теплого молока.