Он демонстративно смахнул соринку с лацкана сюртука, давая понять, что я и есть та самая соринка.

– И куда же делась такая внушительная сумма? – ну давай, еще глоточек.

– Понятия не имею, – невозмутимо ответили мне, – но бумаги в порядке. Я сам все оформлял, так что у вас, леди Манон, нет другого выхода, как уступить лорду Дантесолю. Просто подпишите вот здесь, – поверенный придвинул ко мне договор, – и все проблемы решатся.

Решатся?

Это станет началом конца!

Поместье и этот городской дом уже отошли к Дантесолям! У меня осталось только то, что оставила мне мама! Горстка драгоценностей, которые я не смогу продать за настоящую цену и дом-развалюха в Северной провинции.

Но у меня хотят отобрать и это!

– Леди Манон, – снова вздохнул господин Сентинос, – я не понимаю, отчего вы упираетесь. Через два дня истекает траур по вашему отцу, и вам придется в Королевском совете назвать своего опекуна. Неужели вы выберете короля вместо лорда Дантесоля?

И наконец допил чай.

Вперив взгляд в неприятное желтоватое лицо поверенного, я спросила:

– Господин Сентинос, а как так вышло, что двухмесячный траур уже подходит к концу, а я узнала о смерти отца только несколько дней назад? Почему меня не известили?

Было заметно, что, прежде чем ответить, поверенный борется с собой. Стало быть, средство действовало.

– Леди Изольда не посчитала нужным беспокоить вас, – признал он. – Вы бы все равно не успели на похороны, а путешествие с помощью порталиста вам не по карману.

Изольда. Ну, разумеется.

– Но содержание продолжало поступать! К чему были такие траты, если у нас больше не было на это средств?

– Ваша сестра решила, что если уж ваш отец желал для вас образования за границей, то вам стоит завершить обучение.

О… Я даже представляла, каким тоном Иза это произнесла. Неужели, это все еще не давало ей покоя? Я бы с удовольствием поменялась с ней местами!

До сих пор не понимала, почему отец несмотря на все мои уговоры отослал меня из дома так далеко. Пансион благородных девиц в соседнем Королевстве! Чем ему не угодили женские школы в Хвиссинии? Я так не хотела уезжать. Мне было страшно оказаться вдали от дома совершенно одной. Но как только мне стало можно выходить в свет, меня отправили за границу.

– Это было бы неудобно, если бы вовремя оказались в столице, – вдруг договорил господин Сентинос. Его глаза удивленно расширились. Он очевидно не собирался говорить то, что сказал.

То есть нельзя было допустить, чтобы я помешала планам Грегори и Изольды, перевела для себя я. Что ж, что-то подобное я и подозревала. Как и догадывалась, что не могло солидное состояние нашей семьи пропасть без следа, а долги не могли образоваться так внезапно.

Взгляд поверенного немного остекленел, что слегка пугало, но я знала, что никакого вреда добавленное мной в чай зелье не принесет. Оно всего лишь слегка развязывало язык тому, кто его принял. А небольшой провал в памяти… Мне нисколько не было совестно за это. Господин Сентинос даже не заметит.

Рецептом этого зелья со мной поделилась под большим секретом одна юная леди из пансиона, и теперь я была ей очень благодарна. Эликсир был экспериментальным, поэтому я все же осторожничала с вопросами:

– В уплату долгов отданы и поместье, и городской дом. Теперь я ничего не должна Дантесолю. Почему бы ему просто не отправить меня в Северную провинцию и не забыть обо мне?

– Да кому вы нужны? – надтреснуто рассмеялся поверенный. – Именно «Забытая усадьба» нужна лорду Грегори, а вы… так, приятное дополнение.

У меня все оборвалось. Значит, у меня никаких шансов.

Я не успела спросить, что же такого в том доме нужно Грегори. Взгляд господина Сентиноса снова ожил.

– Я вижу, вы все еще упорствуете, леди Манон, – вернулся поверенный к тому, о чем мы говорили до того, как зелье вступило в силу. – Это глупо и недальновидно. Лорд Дантесоль не любит, когда его заставляют ждать. Я приду завтра и жду, что бумаги будут подписаны.

Он поднялся и, даже не поклонившись, как того требует этикет, покинул меня, а я уставилась невидящим взглядом в окно. Во мне боролись обреченность и гнев, трансформируясь в отчаянную решимость во что бы то ни стало спастись.

– Леди? – в дверном проеме показалась кудрявая головка горничной.

Голос ее звучал немного напугано.

– Что случилось, Марсия?

Я была так опустошена, что не верила, что могло произойти что-то ужаснее того, что сейчас творилось в моей жизни.

– Там послание… – горничная показала мне смятый лист. – Было привязано к камню, которое забросили в окно на кухне.

Расправив записку, я пробежалась по ней глазами и с минуту не могла определиться, какие чувства она у меня вызывает.