Долгие секунды он ничего не говорил, и я слышала только свое судорожное дыхание. В то время как я чувствовала себя взъерошенной, почти безумной в своей потребности, в своем возбуждении, Николай выглядел спокойным. Постоянный контроль над ситуацией, должно быть, отнимал столько сил.

И когда он откинулся на подушку и облокотился руками на спинку дивана, слегка раздвинув ноги, чтобы я могла поместиться между ними, я поняла, что не остановлюсь.

Я знала, что позволю этому зайти так далеко, как только возможно. До самого конца. До тех пор, пока не начну плакать, пока слезы не покатятся по моим щекам, пока я не начну умолять и просить о чем-то… о чем-то, что заставит меня почувствовать себя еще более живой.

Он как будто ждал, когда я сделаю первый шаг, но я видела, как напряжено его тело, как напряжены его глаза. Возможно, он создавал для меня иллюзию, словно сейчас я контролирую ситуацию, но я знала, что это не так.

Я знала, Николай никогда не отдавал бразды правления, всегда доминировал во всех аспектах своей жизни, и я почувствовала пробежавшую дрожь по телу, когда медленно облизнула губы, наслаждаясь тем, что от этого маленького действия мышцы на его шее напряглись, когда он наблюдал за мной.

Мои руки оказались в нижней части свитера, я потянула его вверх и отбросила в сторону, прежде чем нервы у меня сдали. Он не двигался, никак не реагировал, когда я обнажила перед ним свою грудь. Конечно, он не в первый раз видел их, не в первый раз прикасался к ним… ласкал их ртом. Но почему-то в этот момент все было по-другому.

Я почувствовала прилив сил. Я засунула пальцы под край леггинсов и спустила их вниз, дыхание было настолько учащенным и бешеным, вызвав головокружение, пока я выходила из них.

А потом я осталась стоять перед ним обнаженная, наблюдая, как он переводит взгляд с моих глаз на грудь, вниз по плоскому животу и останавливается на моей киске.

Он так долго смотрел на эту часть меня, что я начала ерзать на месте, почувствовав на висках бисеринки нервного пота… ощутив сжатие внутренних мышц, а киска становилась все более влажной.

Николай смотрел, смотрел и… смотрел. Боже, он смотрел на мою голую киску так, словно запоминал ее.

— Раздвинь ноги, — приказал он, и я бесстыдно выполнила его приказ.

Прохладный воздух прошелся по моей разгоряченной плоти, и я почувствовала, как мои глаза расширились, когда возбуждение начало стекать по внутренней стороне бедер. Лицо было горячим как огонь и, наверное, краснее, чем когда-либо прежде, и я уже собиралась сомкнуть ноги от смущения, когда он сказал:

— Ты будешь держать ноги раздвинутыми, чтобы я мог смотреть на эту красивую пизду и видеть, какая ты мокрая для меня.

И затем наступила тишина, пока он делал именно это, следя взглядом за струйкой сока из киски, пробирающейся по внутренней стороне моего бедра.

Я испытывала унижение. Меня это заводило. Но я оставалась неподвижной с раздвинутыми ногами, чувствуя на себе его взгляд.

— Посмотри, какая ты хорошая девочка, — он все еще не двигался, но прошелся взглядом по моему телу, чтобы снова заглянуть мне в глаза. — У тебя так хорошо получается. Никто не доставляет мне такого удовольствия, как ты.

Эта похвала не должна была ударить меня прямо между ног, не должна была заставить почувствовать себя пьяной, но я была здесь, раскачиваясь от этой силы.

Я позволила себе полюбоваться на своего большого русского мужа, на то, как широки его плечи под рубашкой на пуговицах, скрывающей всю эту мужественность. Под дорогой тканью виднелись едва заметные мускулы, и я почувствовала, как участилось мое дыхание. А потом я уставилась на массивную эрекцию, упирающуюся в штанину его брюк.

— Хочешь посмотреть? — он дразнил, эротично дразнил. Он не дал мне шанса ответить, хотя я все равно не смогла бы подобрать слов. — Конечно, ты хочешь это увидеть, — промурлыкал он, его акцент стал намного сильнее. — То, что ты никогда не видела член, делает меня таким твердым, милая, тверже, чем когда-либо.

Мое сердце так сильно и быстро колотилось за ребрами, и когда я облизнула губы, он мгновенно засмеялся, не отрывая взгляда от моего лица. Он опустил руки к брюкам, расстегнул пуговицу и потянул вниз молнию с неприличным звуком на всю гостиную.

Я не отрывала взгляда от его лица, слишком стеснялась, слишком нервничала, хотя и видела, как он двигается, как вытаскивает свой член и начинает себя поглаживать.

Его глаза еще больше прикрылись, рот приоткрылся. О, Боже. Мне хотелось сильнее сжать бедра, чувствуя, как из меня вытекает еще больше влаги. Но я не хотела его ослушаться.