Матео Морелли.
Одного упоминания его имени достаточно, чтобы вселить страх в сердца взрослых мужчин. Самый безжалостный криминальный авторитет Чикаго — это не тот человек, которому можно перечить. Но когда второй по величине криминальный авторитет появляется на моем пороге в ночь похорон моего мужа, он не оставляет мне особого выбора.
Мой покойный муж задолжал Антонио Кастелланосу кучу денег, но великодушный босс собирается оказать мне услугу — я заплачу свой долг и сохраню жизнь своей дочери. Все, что от меня требуется, это оказать одну маленькую услугу.
Какую услугу?
Соблазнить и убить Матео Морелли.
Посвящение
Джен Кертис, это для тебя, леди. Ты просто потрясающая. Трудно поверить, что Морелли когда- либо существовали без тебя! Ты была такой рок- звездой, и я так ценю всю твою помощь в продвижении этой серии! Если бы у меня был кошелек Матео, я бы купила тебе Louboutins, которые ты возненавидишь.:D
Глава Первая
Здесь слишком много еды.
Перемещая противень с фольгой за противнем, я пытаюсь найти свою столешницу. Где- то под всей этой едой у меня есть номер телефона специалиста по ремонту компьютеров, который нужен Эвелин, но я просто… здесь так много еды.
— О, милая, тебе не обязательно делать это сейчас, — говорит пожилая женщина, глядя на меня так, словно я сошла с ума.
— Нет, это где- то здесь, просто здесь так много чертовой еды!
Ее глаза расширяются от явного ужаса, и она, честное слово, сжимает свои жемчужины.
Прислонившись к стойке, я заставляю себя успокоиться. Поворачиваясь к ней, я говорю: — Мне очень жаль.
Она не знает, что ответить, разрываясь между сочувствием ко мне и очевидным неодобрением того, что я безбожное чудовище, которое ругается на поминках покойного мужа.
Что, думаю, я могу понять.
Я возвращаюсь к поиску номера телефона, но с гораздо меньшим энтузиазмом. Эвелин пятится из комнаты, вероятно, чтобы сообщить обо мне в службу защиты детей.
В конце концов я сдаюсь, открываю один из контейнеров и нахожу рулет с пепперони. — О, очко, — говорю я, ни к кому не обращаясь, отрывая кусок и откусывая.
Спустя несколько минут и два рулета с пепперони я возвращаюсь в гостиную. По дороге я подслушиваю, как Дороти говорит какому- то другому любителю посплетничать: — Я все еще думаю, что ей следовало устроить похороны. Это не похороны. Это неправильно.
Скользнув за ее спину, я заявляю: — Он не хотел похорон, Дороти.
Она краснеет, когда ее застают за разговором обо мне. Я слегка подмигиваю ей и продолжаю идти.
Наконец — то я добираюсь до единственного человека в этом доме, которого хочу видеть, — и она меньше трех футов ростом, в милых маленьких белых туфельках и розовом бархатном платье. Я уверена, они трепали языками по поводу того, как неподобающе я одела нашего трехлетнего ребенка, но мне просто наплевать.
Родни нравилась она в этом платье.
— Мама!
Я подхватываю свою малышку, сажая ее на бедро. — Привет, сладкая.
Хихикая, она говорит: — Я не сладкая.
— Мороженое?
— Нет!
— Фруктовое мороженое?
Снова рассмеявшись, она качает головой.
— Печенье? — Серьезно спрашиваю я.
— Я не печенье! Я Лили!
— Оооо, вот ты какая, — говорю я, щекоча ее, пока она не умоляет меня остановиться, затем притягиваю ее в объятия.
Я заслужила еще несколько укоризненных взглядов от незнакомцев, собравшихся в моей гостиной, в основном друзей матери Родни — людей, которые даже не знали моего покойного мужа, а если бы и знали, он бы им не понравился.
Мне все равно, что они думают. Лили не понимает, что это такое. Она даже еще не понимает, что Родни больше нет, и я чертовски уверена, что не собираюсь обречь ее на торжественный вечер, чтобы все остальные почувствовали себя лучше.
Значит, я справляюсь не так, как они думают, я должна. Пошли они нахуй.
К сожалению, следующей ко мне подходит мать Родни. Ее рост меньше пяти футов, и она ходит немного сгорбившись, отчего кажется еще ниже ростом. У нее копна темно- каштановых волос, вьющихся и выглядящих как у мертвеца, но она укладывает их каждые шесть недель, так что, я думаю, они все еще живы.
— Мэг, милая, почему бы тебе не позволить мне взять Лили сегодня вечером? — предлагает она.
Я качаю головой, заставляя себя улыбнуться. — У нас все в порядке, спасибо.
— Я действительно не думаю, что это до тебя дошло, — говорит она, глядя на меня грустными глазами.
Мне действительно неловко из- за этого. Она довольно милая женщина. Она всегда была очень добра ко мне и Лили; она просто вырастила дерьмового сына и сойдет в могилу, отрицая это.
Я хотел бы дать ей сломленную, скорбящую невестку, которую она, очевидно, жаждет, но я просто не могу.
Хотя мне больно, что моя маленькая девочка потеряла отца, и даже немного грустно за себя, я испытываю огромное облегчение, зная, что он больше не может разрушить нас… что ж, я не виню его маму за то, что она не смогла этого понять.
В конце концов, я безбожное чудовище.
Она всего лишь пожизненная пособница.
Неловко похлопав ее по руке, я поднимаю Лили и ухожу, чтобы пообщаться еще с несколькими незнакомцами, ожидая благословенного момента, когда я смогу выставить их всех из своего дома. Как только они уйдут и Лили ляжет спать, я собираюсь плюхнуться задницей за кухонный стол с бокалом вина, чековой книжкой и калькулятором и придумать план, как выбраться из этой финансовой ямы, в которую нас загнал Родни. Это будет нелегко, это будет не быстро, но в конце концов я выберусь, и с его уходом — Упокой Господь его душу — мы никогда больше не вернемся к этому.