Еще я собираюсь доесть те рулетики с пепперони. Они действительно вкусные.

–

Гости ушли, Лили лежит в постели, завернувшись в атласный халат и пушистые носки, я наконец- то сажусь за кухонный стол. Я решаю включить какого- нибудь Фрэнка Синатру, пока пью вино, и чувствую себя лучше, чем, наверное, когда- либо чувствовала себя любая жена в ночь после поминок по мужу.

Поскольку Фрэнк говорит мне, что лучшее еще впереди, я ем, пью, сохраняю равновесие и верю ему.

Раздается стук в дверь, и я обмякаю от разочарования. Ты, должно быть, издеваешься надо мной. Кто приходит на поминки так поздно?

Обернув халат вокруг талии, я подхожу к двери с хмурым выражением лица. Уже почти десять. Ну же.

Сквозь запотевшее стекло входной двери я вижу неясную фигуру, но Родни знал много ночных сов, поэтому я, не раздумывая, открываю дверь, чтобы поприветствовать опоздавшего. Я не буду приглашать его войти, кто бы это ни был.

Пожилой мужчина с волосами цвета соли и перца стоит у двери, выражение лица у него нейтральное, когда я появляюсь, но, заметив мой наряд, он выглядит немного более заинтересованным.

Отвратительно. Он буквально ровесник моего отца. Я полагаю. Мама никогда не говорила мне, сколько лет было моему отцу.

У него большой, длинный нос и кустистые брови, которые сходят с рук только старикам.

Любезно игнорируя то, как его серые глаза обшаривают мое тело, я сообщаю ему: — Э- э, спасибо, что зашел выразить свое почтение, но поминки закончились пару часов назад, и моя дочь уже в постели, так что… Сейчас неподходящее время, но спасибо.

Я киваю ему, отступая, чтобы закрыть дверь, но внезапно появляется крупный мужчина в кожаной куртке и джинсах, очевидно, стоявший спиной к моему дому, с той стороны, где я его не видела. Его крепкая рука останавливает дверь прежде, чем я успеваю ее захлопнуть, и укол страха пронзает меня.

Мой взгляд переходит на мужчину постарше; он не боится.

Пожилой мужчина заходит прямо в мой дом, а его гигантский напарник ведет меня задом наперед, пока я не упираюсь в дверь шкафа. Я смотрю на него, сглатывая, затем снова перевожу взгляд на мужчину постарше.

— Что это? — спрашиваю я.

— Миссис Геллар? спрашивает старик, снимая шляпу с головы и держа ее в руке в насмешливом знаке уважения. — Очень сожалею о вашей потере.

Очевидно, это неискренне, поэтому я не утруждаю себя благодарностью. Его огромный громила отходит от меня, поскольку я проявляю послушание, и берет рамку с фотографией, которую я выставила на крайнем столике у лестницы. Мельком взглянув на него, он передает его старику.

Мужчина берет его, его взгляд останавливается на пухлых детских щечках моей милой доШери, и он улыбается — вроде как. Это не совсем похоже на улыбку, но я не знаю, как еще это назвать.

— Милый ребенок, — говорит он мне, роняя рамку на пол.

Стекло не разбивается, но я смотрю вниз и вижу, что оно все- таки треснуло, прямо посередине лица Лили.

Сглатывая, все еще прижимаясь спиной к дверце шкафа, я спрашиваю: — Чего ты хочешь?

Кустистые брови пожилого мужчины взлетают на лоб. — Ты не хочешь знать, кто я?

— Прекрасно, кто ты? — Спрашиваю я, не заинтересованная игрой в угадайку.

— Антонио Кастелланос. Теперь ты знаешь, кто я?

У меня сводит желудок, потому что я так и делаю. О двух криминальных семьях, которые, по сути, владеют Чикаго, я знаю мало, но мне известны имена боссов: Матео Морелли и Антонио Кастелланос.

— Черт, — бормочу я.

Антонио улыбается, глядя на великана. — Она забавная. Разве она не забавная?

Его тон такой же безжизненный, как и глаза, великан смотрит на меня и говорит: — Так весело.

— Мне не нравятся забавные бабы, — сообщает мне Антонио. — Но это нормально. Ты не для меня.

— Ни хрена себе, — говорю я, прежде чем успеваю сдержаться.

Старик выглядит так, словно собирается ответить, но потом делает паузу. — Ты слушаешь The Best is Yet to Come? — спрашивает он, слушая конец песни, играющей на кухне. — Ваш муж только что умер, вы слушаете это?-

— Ты знал его, верно? — Риторически спрашиваю я.

Он пожимает плечами. — Да. Ты прав. Не так уж много, чтобы скучать. Хотя удивлен, что ты это знаешь, потому что ты его женщина.

Я действительно могу только пялиться на него из- за этого.

— В любом случае. Думаю, мне не нужно вам говорить, что ваш муж был большим игроком. Тратил деньги по всему городу. Просто так получилось, что он был должен мне много денег, когда умер-.

Все развлечения, которые мне удавалось поддерживать, теперь покидают меня. Я знал, что Родни занял денег, чтобы пополнить свою привычку играть в азартные игры, когда у меня закончилась зарплата, но у Антонио гребаного Кастелланоса?