Я так рада, что наконец- то вернулась домой.

Матео обращается со мной немного как с бумажной куклой, но теперь, когда я не в больнице, я испытываю гораздо больше болезненных ощущений, так что я не сильно возражаю.

— Можно мне обнять твой животик?

Прежде чем я успеваю ответить Лили, это делает Матео. — Мы не можем сейчас обнимать мамочку за животик, помнишь?

— Давай сегодня обнимемся как обычно, — говорю я, раскрывая объятия.

Мы еще не сказали девочкам о ребенке, но, учитывая все, что произошло, я вроде как хочу подождать окончания первого триместра, чтобы сказать им, просто на всякий случай.

— Хочешь, я возьму свой медицинский набор и сделаю так, чтобы тебе стало лучше? Спрашивает Лили.

Задыхаясь, Изабелла добавляет: — Я могу быть медсестрой!

— Звучит как отличная идея, — говорю я им. — Но почему бы вам, ребята, не заняться этим после ужина?

— И тебе не нужно работать? Мы можем рассказывать сказки на ночь? Спрашивает Лили.

— Абсолютно, — соглашаюсь я.

Матео отстраняется, пока я продолжаю обниматься и развлекаться болтовней маленькой девочки, затем Джу уводит их обоих, чтобы приготовить им ужин.

Как только они уходят, Матео приподнимает бровь. — Надеюсь, ты понимаешь, что тебе больше никогда не разрешат выходить из дома.

Улыбаясь ему, я закатываю глаза. — Невозможно. Кто- то же должен управлять пекарней.

— Я найду кого- нибудь другого.

Я качаю головой. — Как только я возьму это под контроль, — говорю я, указывая на свой живот, — я буду готова. По крайней мере, до тех пор, пока мы не сможем пригласить туда кого- нибудь еще. Я бы хотела обучать Мию, и мы могли бы управлять этим вместе, тогда мне не нужно было бы быть там все время.

— Я сейчас не беспокоюсь о пекарне, — заявляет он, присаживаясь на край кровати.

— Я знаю, но это не исчезает просто потому, что что- то появилось, — замечаю я.

— Возможно, если мы и дальше не будем появляться без предупреждения, — беспечно говорит он.

— Вот именно, — говорю я, легонько толкая его в плечо. — И это было в вашей семье так долго, что мы должны поддерживать традицию.

— Предполагается, что я придерживаюсь традиций, — сообщает он мне.

— Ну, теперь я получаю половину твоего дерьма, — напоминаю я ему, показывая кольцо.

Ухмыляясь, он говорит: — А, так вот почему ты не уходишь.

Я киваю. — Это и потрясающий секс.

Взглянув на мой живот, он говорит мне: — Я думаю, пройдет некоторое время, прежде чем мы сможем делать еще что- нибудь подобное.

— Я знаю, — говорю я, хмурясь. — Наверное, это мне меньше всего нравится в этом опыте.

— Это определенно входит в мою десятку лучших. Протягивая руку и лаская мое лицо, он говорит мне: — На какое- то время все может стать плохо. Мы должны выяснить, кто был в этом замешан, и, кроме тебя, никто не в безопасности.

— Никто? Спрашиваю я с беспокойством.

— Ну, Адриан. Он не был вовлечен. И Миа. Если Миа что- нибудь знала…

Он не заканчивает, но я киваю и делаю это за него. — Она бы тебе сказала.

Он кивает один раз. — Со всеми, кто был вовлечен, разберутся, семья это или нет. В ближайшие дни ты увидишь, как я делаю много вещей, которые тебе могут не понравиться.

Его рука легла на мою, и я киваю, обдумывая это, пока потираю большим пальцем костяшки его пальцев. — Как я уже говорила раньше, я знаю, кто ты. Я знаю, ты делаешь вещи, от которых я бы не пришла в восторг.

— Но я там не был, и именно поэтому мы здесь, — заявляет он, звуча более чем раздраженно на самого себя. — В последнее время я был слишком мягким, слишком всепрощающим. Обвиняюще подняв брови, он говорит: — Я почти уверен, что это твоя вина. Я гораздо лучше справляюсь со своей работой, когда меня не отвлекают.

— Не позволяй мне отвлекать тебя, — говорю я, расширяя глаза. — Я хочу, чтобы ты был на высоте. Я не в восторге от перспективы того, что ты потенциально убьешь людей, с которыми я ужинала, но, в конце концов, если это ты или они, то выбора нет. Я не люблю насилие и беспредел, но ты делаешь то, что должен. Я буду рядом с тобой в конце каждого дня, несмотря ни на что.

Мгновение он пристально смотрит на меня, затем качает головой и говорит серьезнее, чем когда- либо: — Я так рад, что Кастелланос послал тебя убить меня.

Я улыбаюсь. — Он оказал нам обоим солидную услугу.

— Может быть, я приму это во внимание и сделаю его смерть быстрой.

Мои губы сжимаются в тонкую линию, а глаза сужаются, когда я качаю головой взад- вперед, обдумывая это. — Я не знаю. Я думаю, ты все равно должна заставить его страдать. Например, сначала отрежьте ему все пальцы на руках и ногах, прострелите коленную чашечку. Как только он заплачет, ты сможешь избавить его от страданий.