— Если бы ты к примеру — был жирный и страшный, мне было бы легче. — признается она, скидывая второй башмачок и вставая босыми ногами на деревянные доски настила: — но даже тогда я бы не назвала тебя «жирный и страшный отшельник Хань Сянь-цзы». Потому что я вежливая девушка. А ты — хамло. Вот я по морде лица вижу, что хамло. Между прочим, было обидно. Я не виновата, что мелкая. Это у меня генетика. Думаешь я не хотела бы больше быть? Вот как та же Минми например, вот у кого и ноги и попа и… все вообще. Эх… — она вспоминает что Минмин осталась там, двести лет назад и грустит. Выпрямляется и машинально кладет руку на рукоять своего меча, Истинного Лезвия.

— О, да… — звучит в голове голос Гвасона: — ты наконец вспомнила обо мне, грязная девчонка? Чуть ниже и… не так грубо! У нас еще будет время, ты же девушка, будь нежной, деликатной… слушай, а у тебя есть масло? Сгодится любое, конопляное там, например. Смазать рукоятку и…

— Чтоб тебя, извращенец… — она тут же убирает руку с меча и Гвансон обиженно замолкает. Ну вот, думает она, даже меч не вытащить без того, чтобы похабные комментарии не услышать.

— Ты слишком расслаблена, девчонка. А у меня много вопросов. Что же… возможно мне придется привлечь твое внимание и дать тебе стимул. — ее противник вынимает из рукава веер: — пойми меня верно, я этим не горжусь. Ты слишком слаба, чтобы сопротивляться, у тебя нет своей Ци, твои меридианы разорваны, я вижу. Но ты заинтересовала меня своим знанием ответов на вопросы. И конечно же я хочу узнать, случайно ли ты выбрала верный ответ или на самом деле знаешь, что означает ответ на Самый Важный Вопрос. Кроме того, я хочу знать, что такое — желтое, с четырьмя крыльями и четырьмя ногами, весит десять тысяч цзяней. Ты обладаешь знаниями, а мне любопытно.

— Боюсь тебя разочаровать. — Сяо Тай подает Ци в ноги и повисает в воздухе над гладкими отполированными досками: — я не знаю всего. Я знаю то, что я знаю.

— Ты ответишь на мои вопросы, даже если мне придется отрезать тебе руки и ноги. И от того, насколько честной ты будешь — зависит твоя смерть. Какой именно она будет — медленной и мучительной или же быстрой и относительно безболезненной. Выбирай сама… — он взмахивает веером и в воздухе появляется туманный образ существа с рогами, головой дракона и телом лошади… Цилинь!

— Если выбирать, то лучше конечно помучаться. — говорит она, вспоминая товарища Сухова. Закладывает руку за спину и скользит вокруг своего противника по спирали, постепенно увеличивая дистанцию. Доставать Гвансона ей сейчас не хотелось, его охи-вздохи здорово отвлекают и вообще охота вымыться после того, как его в руки берешь. Похотливый меч, ну надо же… нет, положительно нужно как можно скорей ему новое тело найти… кстати. Она смотрит на даоса из Восьми Бессметных совсем другим взглядом. Высокий, довольно симпатичный, интересно, здоровый или нет? И сколько ему лет? Тут ни черта не скажешь на первый взгляд, выглядит так, будто ему лет двадцать пять, максимум тридцать, а вполне может что и сто. Вон сестренка Джи Джи ни капельки не изменилась, а ведь двести лет прошло, на секундочку. С другой стороны, этой Джи Джи и есть не нужно, за нее Кики питается… может быть в этом секрет долголетия и вечной молодости? Пожирайте души ваших врагов и ваша кожа будет свежей и молодой! Хм…

— Оторви ей ноги. Но так, чтобы не истекла кровью. — командует отшельник Хань Сянь-цзы и его призванный Цилинь — срывается с места. Он быстр! Только что был рядом с отшельником и вот уже — совсем рядом! Сяо Тай перенаправляет полет своего тела, отталкивается от призрачного носа мифического существа, перепрыгивая его. Сама себе сейчас она напоминает рисунки на греческих вазах, там, где игры юношей с быком. Прыжок через Цилиня, уход в сторону, разгон по спирали… с ее пояса срываются серебристые дротики, а в воздухе прямо перед ней загораются синие печати с надписями на мертвом языке. Ultima ratio regis — последний довод королей.

— Пулемет Гатлинга имени Иоганна Карла Фридриха Гаусса! — выкрикивает она вербальную формулу и шесть печатей в воздухе перед ней — начинают вращаться по кругу, готовясь выплюнуть в противника стальной поток заостренных дротиков.

— Фамильное заклинание, тайная техника семьи Феникса? — раздается голос отшельника Хань Сянь-цзы: — неплохо. У меня появляется все больше вопросов. Кто ты такая, маленькая девчонка?

— БРРРРРРРРРТ! — грохот преодоления звукового барьера сливается в рев, по деревянному настилу палубы словно бы ударили огромным хлыстом — в воздух взлетают щепки, вздымаются облака пыли, летят искры, вспыхивает пламя! Цилинь, мифическое существо из легенд — исчезает в клубах пыли и дыма, поднятых попаданием сверхзвуковых дротиков по деревянной палубе. Про себя Сяо Тай думает, что это вот заклинание отшельника Хань Сянь-цзы, это «Поле Битвы на Курукшетре» — очень вовремя подвернулось. Бились бы они с ним на палубе корабля, так обязательно потопили бы его. И его и «Орхидею», а она только-только себе кораблик отжала, тут же его терять — не комильфо. И вообще, вот не страдала эта Сяо Тай вещизмом и накопительством, а может стоило бы… может вот нужно начать. С одного корабля хотя бы.

Она прищуривается, выглядывая этого Цилинь среди дыма и пыли. Не видит. Попала?

— Эта техника не похожа на то, что используют адепты клана. — говорит отшельник и философ Хань Сянь-цзы: — совершенно другое исполнение. Очень мощное и чрезвычайно быстрое… а ведь у тебя порваны меридианы. Все больше вопросов. Послушай меня, девочка. Кто бы ты ни была, хоть сама Гуанинь — из моей техники тебе не выбраться. Я — один из Восьми Бессмертных, но мало кто знает, что я — сильнейший среди них. Единственный недостаток моей техники в том, что ее нужно предварительно подготовить. Игра на флейте — плетет паутину заклинания и это… довольно длительный процесс. Достаточно лишь переместится во время моей игры на флейте и техника не сработает. Нужно чтобы цель стояла неподвижно пока я — плету паутину заклинания, иначе не сработает. Знаешь, почему я с такой легкостью рассказываю тебе о уязвимости моей техники?

— Решил похвастаться? — Сяо Тай прекращает подавать Ци в ноги и опускается на палубу. Между ней и отшельником — широкая полоса взломанных досок, выгоревших и перемолотых в щепки. Под досками — черное ничто. Бездна. Так вот оно что, думает она, карманное измерение отшельника Хань Сянь-цзы не такое уж и большое. Это просто декорация. Заплатка на реальности.

— Нет. Я рассказываю тебе о уязвимости в моей технике потому, что после того, как я ее уже наложил — она становится абсолютной. После того как я сплел паутину заклинания «Поле Битвы на Курукшетре» — никто уже не может покинуть его без моего на то дозволения. — отвечает Хань Сянь-цзы и в его руке снова появляется веер: — я признаю, что ты оказалась неожиданно сильным противником и если бы дело происходило снаружи, в обычном мире мне бы пришлось туго. Твои умения, скорость передвижения и сила атаки — впечатляющи. Но… внутри своего заклинания я нахожусь у себя дома. Здесь я устанавливаю правила. — он взмахивает веером и дыры в деревянном настиле между ними — начинают затягиваться, а за левым плечом у него — повисает в воздухе мифический зверь Цилинь.