Да. Пожалуй, этого я больше всего и боялась. Несколько раз я пыталась быть независимой, уверенной в себе и в своих убеждениях. Но как-то выходило боком. Можно ли научиться этому? Или мы просто рождаемся с заранее заложенной в нас программой, предпочтениями и у нас нет никаких шансов изменить свою жизнь?

Почему у меня в жизни сложилось так, что я всегда подспудно боялась независимости? И что самыми ходовыми в моем словаре стали вводные слова «похоже», «кажется» или «вроде как»? Почему так получалось, что я заранее считала: со стороны виднее, правы другие, а не я? Может быть, пришло время встать на ноги и показать миру, что я вот она, что я существую? И пусть я капелька в громадном океане, песчинка в бескрайней пустыне, вся такая маленькая, но и у меня в этом мире есть своя, только моя роль, и, может быть, даже очень важная.

В ту ночь мы долго разговаривали. Обо всем. Ну, почти обо всем. О будущем, но в очень общих чертах. О работе, об увлечениях. Никто из нас не считал, что сможет еще когда-нибудь – хоть раз в жизни – полюбить. Это был тонкий, нежный разговор; мы – может быть, подсознательно – не затрагивали самые главные жизненные темы. Как будто две бабочки облетали одна другую, трепеща надорванными крылышками.

Мы так уже в жизни всего этого наелись, что оба боялись новых «подарков» судьбы. Мы не были уверены, что наш выбор правильный. Однако, когда я проснулась, чувствуя дыхание Луны прямо на лице, я уже знала, что делать. Я знала, где мое место. Наверное, впервые за всю свою жизнь я ни в чем не была так уверена, как в том, что мой дом – это старая вилла на улице Попёлы. Вместе с ветхой скамейкой в саду, со все еще отслаивающейся штукатуркой и скрипучей лестницей, ведущей на чердак.

Утром Шимон поехал домой. Уезжая, сказал, что в следующий раз принесет что-то более пригодное для сна, потому что нет ничего хуже, чем эта довоенная кровать. У него было дежурство в клинике.

– Если тебе будет нужен врач-гинеколог, то он у тебя уже есть, – сказал он на прощанье.

– Ну и шуточки у тебя! – взорвалась я напускным возмущением.

– Серьезно. Скидку гарантирую! Пять процентов железно.

– Псих! – улыбнулась я.

– Ну, ладно, уговорила – семь. Не обеднею. Но ты должна будешь написать в фейсбуке, как ты осталась довольна услугами доктора Шимона Ярославского.

– Хочешь, прямо сейчас напишу. Совершенно бесплатно, – и я поцеловала его в щеку.

– Все, лечу. Принимать важные жизненные решения.

Иногда бывает так, что в принятии таких решений нам благоволит судьба. Или, может быть, мы сами притягиваем к себе некоторые события, чтобы оправдать перед самими собой важный жизненный выбор.

Я села с кофе на ступеньках перед домом. Заметила на деревьях первые листочки и поняла, что весна в Руде Пабьяницкой будет сказочной.

По дороге, как обычно, шла та женщина. Я всегда забываю расспросить про нее пана Анджея.

– Добрый день! – крикнула я.

– Добрый день. Вы приняли хорошее решение, – сказала она.

– Я? Решение?

– Ну да, о том, чтобы остаться здесь.

– Откуда вы это знаете? Вы что, говорили с кем-нибудь?

– Знаю. И, пожалуйста, зажгите черные свечи.

– Черные свечи?

– Ты защитишь себя и его от зла, зависти, ревности. Черные свечи – зеркало злых эмоций. Они отводят заговор в сторону того, кто сотворил его. Это необходимо при начале нового этапа в жизни, чтобы избавиться от дурного влияния людей. Выведешь всю злую энергию… Они помогают раскрыть тайну или докопаться до истины. А тайн здесь много.

– Откуда же я возьму черные свечи?

– А ты на чердаке поищи, – ответила она загадочно и, как всегда, исчезла – словно растворилась в тумане.

После такого диалога я задумалась – а все ли со мной в порядке? Потому что кто-то определенно был здесь ненормальным. Или я, или она.

Раскрыть тайну? Но тайну чего? Ведь пан Анджей уже рассказал мне, кому принадлежал дом. Неужели были еще какие-то секреты? Может, мне действительно стоит слазить на этот чердак? Рабочие уже заходили туда; если бы они нашли что-то подозрительное, я бы знала. А ведь казалось, что все уже уладилось, – а тут на тебе!

Я тогда не полезла на чердак, сделала это несколько дней спустя. Но в тот день я точно привлекла своими мыслями позитивную энергетику: мне позвонили с вопросом – а скорее, с предложением, – не могла бы я взять на себя координацию одного проекта. Коттеджный поселок. Очень большая площадь, с перспективой дальнейшего расширения.

– Только есть одна проблема, – сказал собеседник.

– Какая?

– Вы ведь из Гданьска, да? – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Понимаете, это немножко в стороне, а точнее – совсем далеко, рядом с трассой Лодзь – Варшава.

Я громко рассмеялась.

– Все так плохо? – решил по моей реакции собеседник.

– Нет, наоборот, – сказала я. – Так складывается, что в Лодзи я, видимо, задержусь подольше.

Мы договорились о встрече. Через неделю я уже знала, что работать буду здесь, на месте. Зарплата гарантировала мне жизнь на приемлемом уровне. Я знала, что, имея доход от аренды квартиры пани Стефании в Гданьске и от поступавших время от времени заказов, я смогу продержаться сама, сохранить дом и даже отложить немного на будущее. Может, наконец-то закончилась черная полоса? Я была уверена в этом до тех пор, пока мои родители не позвонили и не сообщили, что к ним заходил Марек и просил, чтобы они повлияли на мои «идиотские решения».