Я смотрю на чек, задаваясь вопросом, стоит ли оставаться здесь, возвращаться к той жизни, когда у меня в голове не укладывалось, что я просто не была достойна его. Я сомневаюсь, что найду ответы, которые хотела получить восемь лет назад, но, может быть, возможность посмотреть, как мучается Шон, того стоит.

Похоже, за разрыв отношений хорошо платят.

8

Шон

Я не подслушиваю. На самом деле нет.

Дело в том, что ты не можешь не подслушивать в этом доме. По крайней мере, ни один из волков не может избежать этого. Неважно, где я был бы: наверху, на чердаке, — я все равно слышал бы каждое слово, которым обменивались мать и моя бывшая жена.

Несмотря на все, что произошло на днях, Элиза, похоже, все еще собирается работать на мою мать и обслуживать свадьбу брата. И, несмотря на все наши пререкания и споры, когда я вернулся, чтобы собрать вещи и выяснить, как добраться до квартиры Лоры, мама спустилась вниз и вручила мне сложенный комплект простыней и подушку, бросив взгляд в сторону дивана в гостиной. Это была не оливковая ветвь, но молчаливое предложение сохранить мир до окончания свадьбы.

В течение первого часа или около того, пока машина Элизы была припаркована на нашей подъездной дорожке, я действительно старался сдержать свое обещание оставаться в стороне.

Стоять, прислонившись к стене в коридоре рядом с кухней, — не самый тонкий способ не подслушивать, но это единственное место, где я могу уловить выражение лица Элизы, отражающееся в дверце холодильника из нержавеющей стали. Она скрестила руки на груди и время от времени переминается с ноги на ногу, ее лицо то появляется, то исчезает из поля зрения.

— Ты можешь сказать мне, в чем дело. Я скорее поселю его в отеле, чем поставлю тебя в неловкое положение, — говорит мама тоном более мягким, чем я когда-либо слышал от нее раньше.

Я чуть не усмехаюсь вслух. Конечно, это был бы ответ. Не то, чтобы я член семьи или что-то в этом роде.

Элиза покачивается на пятках, всего на несколько дюймов, ее отражение снова появляется в отражении. Я вижу, как напряжены черты ее лица.

— На самом деле я не хочу вдаваться в подробности, но в этом нет необходимости.

— Ты уверена? Ему не обязательно быть здесь.

— Все в порядке, правда. Прости, что я немного разозлилась, но я бы очень хотела просто вернуться к работе и притвориться, что этого не было.

Даже не видя ее, я могу представить, как сжимались челюсти моей матери. Сколько раз я пытался установить границы и наблюдал, как моя мать складывала руки и кивала, как будто соглашалась уважать их. Я не могу представить, как долго это продлится.

Мне следовало придумать историю для прикрытия Элизы. Вся моя семья захочет знать. И все они будут продолжать спрашивать, пока кто-нибудь из них не вытянет из нас ответ.

Странно. Никогда бы не подумал, что увижу, как подобное произойдет. Элиза и моя мама разговаривают так, словно они близки. Немыслимо.

Желание сказать «Я же тебе говорил» почти непреодолимо. Конечно, ей бы понравилась Элиза.

Я знал это с того момента, как встретил ее. Она умная, организованная и целеустремленная, у нее успешный малый бизнес со времен колледжа. Но я должен держать все при себе, по крайней мере, до окончания свадьбы. Элиза воспримет это не очень хорошо, а мне и так не по себе от того, что я нарушил ее жизнь. Если бы это было так просто — отступить и позволить всему вернуться на круги своя, но, полагаю, она не захочет оставаться здесь теперь, когда знает, на кого работает.

Именно в этот чудесный момент появляется Элиза, выныривающая из кухни, чтобы для разнообразия свирепо посмотреть на меня. Похоже, здесь всегда нужен кто-то на стреме.

С каких это пор я не могу никуда пойти, не столкнувшись с ней? Я чудесным образом избегал ее последние несколько лет.

Сегодня от нее пахнет по-другому. В ней меньше гнева. Когда наши взгляды встречаются, я вижу только ее раздражение, но чувствую тепло ее непринужденного настроения в воздухе. Интересно.

Она совершенно тонет в огромном желтом свитере, поношенные джинсы подчеркивают форму ее бедер. Мне уже снился этот сон, в котором она была достаточно близко, чтобы я мог просто зарыться руками в мягкость ее бедер.

После нескольких секунд просто впитывания ее образа я понимаю, что начал просто опираться на дверной косяк в поисках поддержки.

— Шон, — огрызается она, ее голос подобен хлысту.

Гипнотическое воздействие на меня ее ног ослабевает. Я поднимаю взгляд, засовываю руки в карманы и киваю ей.

— Я как раз собирался уходить.

Да, я должен уйти, но ее так легко дразнить. Я бы солгал, если бы сказал, что не скучал по этому.

Она кивает, и я подумываю о том, чтобы уйти в любом направлении, когда Эйден с грохотом спускается по лестнице, останавливаясь в тот момент, когда видит нас.