– Сколько вам лет?

– Восемнадцать с половиной.

– Можно, я скажу?
– вмешалась Рената, подняв руку, как в школе.Марфенька с пятнадцати лет - глава семьи. Работала слесарем и училась...

В общем, Рената все отбарабанила за меня, но мою знаменитую тезку это не удовлетворило.

– Это хорошо, что вы так серьезно готовитесь к жизни... Хотя это порой кончается препирательством с жизнью,- непонятно сказала Марфа Евгеньевна.- А что для вас есть главное в жизни?

Что есть главное? Многое для меня было важным, но что самое главное? Марфа Евгеньевна молча смотрела на меня. Молчание грозило затянуться.

– Говори, Марфенька,- шепнула мне через стол Рената.

Почему-то ее об этом не спрашивали. Художница. А я - слесарь, окончившая заочно техникум. Им интересно, что является для рабочей девушки главным.

– Я слишком мало жила,- начала я тихо,- но кое-что я уже знаю твердо: я никогда не соглашусь принять ничтожество человека и примириться с этим... Я работала на огромном заводе, где все знали и помнили моего отца. Ко мне очень хорошо относились, даже плохие люди. Как это ни странно, я не понимаю, почему, но плохие люди относились ко мне даже лучше, чем хорошие. Но это я к слову. Техника меня оставила равнодушной, и я пошла учиться в гидрометеорологический техникум. Мне нужно было поскорее получить профессию, а уж институт - потом. Еще надо разобраться, в какой именно институт!.. По-моему, самое большое счастье на земле - это посвятить себя науке. Естественным наукам: биологии, океанологии, метеорологии. Сколько всяких "логий" и какие-то счастливцы ими занимаются! Но они, многие из них, совсем даже не помнят, если не сталкиваются в лоб, что есть на свете, например, воры, бандиты, пьяницы, всякие опустившиеся женщины. А если они есть, может, это эгоизм с моей стороны - стремиться к чистой науке? Выходит, пусть кто-то другой вытаскивает тех тонущих и заблудившихся? Может, я обязана стать юристом? Но так не хочется идти на юридический... Тогда наука будет для меня словно корабль с алыми парусами, который никогда так и не придет...

– Какая странная девочка! Эт-то удивительно!
– пробормотала Ангелина Ефимовна.

– Черт побери, зачем вы должны идти на юридический, если вас влечет наука!
– возмутился Мальшет.- Не забывайте, что на юридический идут тоже по призванию. Вот они и будут заниматься подонками. Что вы на меня так посмотрели? Не так сказал? Ну, помогать им стать настоящими людьми.

– Не у всех это получится,- чуть слышно возразила я.

– А у вас бы получилось?

– Да.

– Откуда вы знаете?

– Знаю. У нас на заводе работали несколько рецидивистов... И когда они... когда их стало затягивать снова, меня просили поговорить...

– И что же?

– Они начали хорошо работать. Некоторые бросили пить, сквернословить. Вышли на хорошую дорогу... Один сказал: "Это я только ради тебя, Марфа. Знай".

– Любопытно. А никто из этой братии не пытался ухаживать за вами? очень серьезно спросил Мальшет.

– Нет. Не было такого случая. Им и в голову не приходило... Мне кажется... если бы я хоть раз упала в их мнении, то уже никогда не смогла бы влиять добро. Но я заболталась, не всем это интересно...

Гости запротестовали.

– Видите, как вас слушают!
– сказала Ангелина Ефимовна.- Продолжайте, продолжайте...

– Марфа Евгеньевна, вы спросили, что для меня главное в жизни. В наше время главным, по-моему, является нравственность. Нам, молодежи, так часто не хватает и внутренней культуры, и духовности. Просто настоящей доброты, которая способна уберечь от пошлости, от зла. И еще я скажу, раз вам не надоело меня слушать: мир - это не фон, на котором мы живем. Каждое поколение приходит в мир, чтобы сделать его лучше. И каждый человек в отдельности - сам - отвечает за то, чтоб не ошибиться и не сделать еще хуже. Надо думать самому... Помню, кто-то так хорошо сказал о Назыме Хикмете: "Он убирал камни с дороги человечества".

– А в чем вы видите счастье для себя лично?
– спросил Яков Ефремов; он с большой заинтересованностью следил, как меня "с пристрастием" допрашивали его друзья.

– Наверно, как и все вы: любимая работа, добрая семья, где все любят друг друга. И чтоб твои близкие были живы, здоровы и счастливы своим счастьем.

– Вам уже пришлось пережить искушение поступить беспринципно?
– задала вопрос Ата. Ее слепые глаза отражали свет люстры.

– Такого рода искушений у меня еще не было,- отрезала я. Санди встрепенулся:

– Да что вы пристали к девчонке? Оставьте ее в покое.

– Последний вопрос разрешите,- возопил молодой человек в очках,- как вы насчет шейка?.. Исполняете?

На этом от меня отстали. Я чувствовала себя как после экзамена, когда вытянула на тройку.

Пришел Арсений Петрович с букетом роз и какой-то букинистической редкостью, которая привела Ангелину Ефимовну в такой восторг, что она чмокнула его в щеку. Козырев поздравил ее, извинился за жену, у которой болела голова (Аннета Георгиевна терпеть не могла профессора Кучеринер), его усадили за стол и налили ему рюмку водки. Пока я пришла в себя после этого допроса, все уже оживленно спорили насчет течения в океане. Далось им это неведомое течение!

А я снова и снова принималась разглядывать Марфу Ефремову, но теперь мой взгляд привлекло ожерелье на ее шее.

До сих пор я была равнодушна ко всяким побрякушкам и не носила украшений. Но это была не побрякушка, это было произведение искусства. Семь крупных бусин на серебряной цепочке, расположенных достаточно далеко друг от друга, чтоб можно было разглядеть своеобразную красоту каждой в отдельности.

Меня поразила чистота и прозрачность камня, из которого были выточены бусы. Эти камни отличались от тех, что мне привелось видеть, как живой цветок отличается от искусственного. Они излучали блеск, переливались - то жемчужно-серые, то серо-голубые, то зеленоватые, как морская вода, то лиловатые, как небо ранним утром!