«Хорошо взрослым, – уныло думал Сергей Петрович, – у них два выходных. Вон сосед, зануда толстая, дрыхнет еще небось…»

До Сергея Петровича дошло, что это он самого себя назвал толстым занудой, и он поперхнулся кашей.

– Не торопись, – сказала Вера Федоровна.

С горем пополам проглотил Сергей Петрович слипшиеся комки манки, оделся и вышел на улицу.

Он бежал по тротуару – вприпрыжку! – и очень боялся, что кто-нибудь из сослуживцев заметит его за таким несолидным занятием. Мысль, что его попросту не узнают, в голову не приходила. Вместо этого в голове в такт прыжкам возникали соображения, что по математике все в ажуре, по литературе – тоже, географию можно подчитать на большой перемене, а по французскому все равно не спросят. Мама обещала мопед на четырнадцать лет купить, но не купит, конечно, денег-то у нее нет. И Юрка вчера обещал новую схему принести, а сам не пришел.

– Ведь это я, наверно, Юркину надпись стер! – догадался Сергей Петрович и успокоился – значит, был Юрка.

В школе Сергей Петрович немного пришел в себя. Первое время бесчисленные отчаянные попытки изменить происходящее не приводили ни к чему. Что бы ни пытался Сергей Петрович сделать, внешне это не проявлялось никак. Он примерно сидел за партой, что-то писал, а будучи вызван к доске, продекламировал стихотворение, которого прежде, во взрослой жизни, и в глаза не видел.

Ну хорошо, он не знает, что с ним случилось, но что он вообще знает? Зовут его Сергей Петрович, ему тридцать три года, инженер-конструктор второй категории, работает на машиностроительном заводе в отделе главного технолога. Сергей Петрович принялся перебирать события своей заводской жизни, все, какие сумел припомнить, но при этом продолжал сидеть на своем месте (шел урок французского), громко скандировать со всем классом «Же фем, же фем!» и вспоминать о том, как зимой на каникулах они с мальчишками ходили в двухдневный поход на лыжах. Он знал, как зовут сидящих вокруг ребят, и вперемешку с воспоминаниями об институте мелькнула мысль, что мама обрадуется пятерке за стихотворение.

Короче, это был он, Сергей Петрович, но не только он, а еще и Сережка тринадцати лет, ученик шестого класса, живущий вдвоем с мамой в соседней квартире.

Теперь надо выяснить, что он может. Сергей Петрович осторожно пошевелил пальцами. Пальцы послушались. Удача обрадовала Сергея Петровича. Он совершил еще несколько движений: вздохнул, поправил волосы, согнул и разогнул под партой правую ногу…

– Сергей, не вертись, – сказала Людмила Константиновна, и опыты пришлось прекратить.

«Продолжу на перемене», – решил Сергей Петрович. Но едва грянул звонок, как Сергей Петрович вскочил и, расталкивая ребят, побежал искать Юрку из шестого «В», который обещал, но так и не принес до сих пор схему детекторного приемника. Напрасно Сергей Петрович пытался остановиться, он лишь мысленно мог ужасаться собственному неприличному поведению. «Ученик называется! – в отчаянии восклицал он про себя. – Знает, что нельзя, а все равно носится сломя голову, хотя у самого уроки не выучены!»

Ноги Сергея Петровича остановились. «Вот, вот! – обрадованно летели «взрослые» мысли. – Мне ведь надо географию “подчитать”!» Он развернулся и прежним галопом бросился в класс за географией. Это была пусть неполная, но победа.

На математике ничего существенного не произошло, на географии тоже не вызвали, и Сергей Петрович с огорчением вспоминал о минутах, зря потраченных на лихорадочное листание учебника. Зато на рисовании Сергей Петрович сумел отличиться. Рисование вел чертежник, донимавший всех бесконечными композициями из геометрических фигур. Сергей Петрович быстро пролистал свой альбом, украшенный кривобокими монстрами, а затем в пять минут на глазах у изумленного чертежника выполнил вполне приличный эскиз пирамиды и шара, положенного у ее основания. В дневнике появилась вторая пятерка. На переменах Сергею Петровичу теперь тоже удавалось сдерживать себя, не встревать в свалки и не орать знакомым через весь коридор. Казалось, дело пошло на лад. Но после уроков произошло событие, абсолютно невозможное в прежней жизни Сергея Петровича, – он поругался с классным руководителем!

Людмила Константиновна перехватила его на улице у самых дверей.

– Сергей! – сказала она. – Беги домой, переоденься в парадную форму. К трем часам тебе надо быть в Доме пионеров на встрече красных следопытов с ветеранами.

– Почему это я? – спросил Сергей Петрович.

Он прекрасно понимал недопустимость такого тона в разговоре со старшим, тем более с собственным руководителем, но фраза сама сорвалась с языка, прежде чем Сергей Петрович успел собраться. А еще через секунду он понял, что снова, как и утром, ничего не может сделать.

– Сергей, – строго сказала Людмила Константиновна. – Тебя еще осенью выбрали в красные следопыты, сейчас март, первый раз тебя попросили что-то сделать, а ты вдруг не хочешь!

– Я и тогда не хотел, – хмуро сказал Сергей Петрович.

Никогда в своей настоящей жизни Сергей Петрович не стал бы так разговаривать с начальством. Ему случалось не соглашаться с вышестоящими товарищами, но свое несогласие он всегда оставлял при себе. И правильно делал! Зато его и ценят на службе, у него хороший оклад, плюс персональная надбавка и прекрасные виды на будущее. Через полгода уходит на пенсию начальник ПКБ отдела, и уже сейчас известно, кто займет освободившееся место. Он отличный специалист, а этот мальчишка заставляет его корчить из себя паяца!

Школьная дверь хлопнула еще раз. Из школы вышла Лена Максимова.

– Лена, – позвала Людмила Константиновна. – Вот, взгляни, какие пионеры учатся в твоем классе. Мне кажется, что ты как председатель совета отряда должна подействовать на него.

Лена подошла, серьезно взглянула на Сергея Петровича, и Сергей Петрович вдруг почувствовал, как разрастается в груди плотный ком и тревожно сосет под ложечкой.

«Этого еще не хватало! – смятенно подумал Сергей Петрович. – Ведь тринадцать лет всего, сопляк, мальчишка еще! Нельзя!» И все же это так. Он, не Сергей Петрович, конечно, а тринадцатилетний сопляк Сережка, был давно и безнадежно влюблен в свою одноклассницу Лену Максимову.