Шрифт:
– Ждет, – непонятно ответил товарищ Андрей.
Снова заскрипели сапоги, хлопнула дверь. Спустилась тишина, которую прерывали только тяжелое дыхание и тихие стоны коминтерновок.
– Аэлита? – прошептала Женя. – Ты спишь, Аэлита?
– Мне надо бежать, – сказала после долгого молчания Аэлита. – Спаси меня, Женя.
Вот так. Все ясно и все просто. То есть на самом деле ничего не понятно и все, наверно, очень сложно, но никаких вопросов не остается.
И очень страшно подумать, что будет, если этот, как его, Алик не передал ракушку своему командиру. Или если тот сейчас держит ее не рядом с собой.
Конечно, говорить с командиром рахмоновцев должен был Тимур. И Тимур действительно ему все объяснит – потом, совсем скоро. Но кое-что надо сделать еще скорее, прямо сейчас.
– Гейка! – укрыв раковину в кулаке и прижавшись к ней губами почти вплотную, Женя говорила почти беззвучно: знала, что этого хватит. – Гейка! Ты слушаешь море?
Она была почти готова к тому, что никто не отзовется. Но когда ответ все-таки прозвучал: «Я… я слышу тебя! Ты кто?!», Женя чуть не засмеялась – таким испуганным был голос бесстрашного Гейки.
Говорила она с ним совсем недолго. Потом осторожно поскребла ногтями ножку кровати и услышала, как Аэлита шевельнулась у нее над головой.
– Встать сможешь? Или ты сейчас, как они, без задних ног?..
– Я смогу. Я дочь магацитла.
Вниз по тропе они буквально снесли ее на руках, хотя это было совсем нелегко, какие бы у нее ни птичьи косточки. Однажды на особенно крутом участке, когда под сандалиями опасно заскользил голый камень, Аэлита вдруг попросила оставить ее здесь и поскорее уйти. Ага, как же, вот так взяли да оставили, бросили на погибель, побежали спасать свои драгоценные шкурки. «За друзей стоять отважно будь готов! Всегда готов!» – пункт пятый Кодекса.
Все же ни она без них не спустилась бы тут, даже днем, ни они без нее – ночью. Они были ее ногами, она их глазами: видела тропу в темноте на тридцать шагов вперед, ощущала меняющуюся крутизну склона, предугадывала повороты.
А один раз тем же неведомым образом предощутила приближение погони. То есть это все же была не погоня, от той бы не спастись: несколько человек спокойно, без спешки прошли вдоль склона в десятке шагов под ними. Кажется, двое-трое из команды товарища Андрея, а с ними пара пионервожатых.
Лунный свет в эти минуты пробился сквозь ночные облака и щедро пал на землю, но сквозь сплетение ветвей сделал все непроглядней, чем в полной тьме.
Да, не погоня, об исчезновении Аэлиты из спального корпуса, похоже, еще не узнали… Но обычным такое ночное патрулирование назвать трудно. Должно быть, приказ «все проверить и перекрыть, чтобы мышь не проскочила» касался не только окрестностей Дворца.
Потом Тимур и Женя долго сидели на прибрежных камнях, восстанавливая дыхание. И Аэлита, измученная, сидела рядом с ними. Она бы, наверно, сейчас провалилась в сон, но времени совсем не оставалось.
– Смотри, дочь магацитла. Вот это – Султанская скала, то есть Шаляпинская. Ну все равно, как ее ни называй, ничего не изменится. Нам надо плыть вокруг нее. Гейка будет ждать с той стороны возле пещеры: на эту сторону ему нельзя выгребать – лодку могут увидеть. Ох, далеко, слушай… Жень, я помню, что ты мне рассказывала, но все-таки море – не бассейн.
– Я доплыву, – неживым от усталости голосом сказала Аэлита.
«Она доплывет», – кивнула Женя с уверенностью, которой, Тимур это вдруг почувствовал, у нее на самом деле не было.
«А ты?» – взглядом спросил он.
– А ты-то сам? – бурно, вслух возмутилась Женя, чем несколько успокоила его.
Почти прямо под их ногами волны, равнодушно шелестя, накатывались на невидимый пляж.
– Поздно, – все таким же мертвым, но уже не от усталости голосом сказала Аэлита.
Вдоль берега цепочкой шли люди. Кажется, те самые, кого они пропустили мимо себя в темноте выше по склону. Теперь повернули и возвращаются. Вот только разминуться с ними тут не было никакой возможности.
– Поздно… – с отчаянием повторила Женя.
Тимур даже удивился. Он отлично понимал, что ничего еще не поздно.
– В воду, дочь магацитла, – прошептал он уголком рта. – Плыви так, как тогда в бассейне. На поверхность не показывайся, кроме как для вздоха. Живо!
– А вы?
– А мы догоним. Потом. В воду, кому сказано! Погубишь и себя, и нас!
«Артек» – огромный лагерь. В нем много малых лагерей и у него немало своих законов. Как и всюду, нередко законы обходят и нарушают: в каждом из входящих в него малых лагерей чуть по-разному, но если честно, то разница невелика. Как и всюду, виновных ловят, уличают, стыдят и наказывают. Или прощают. В прежние времена прощали куда чаще, сейчас правит строгость.