И тут они остановились. Пришли.

Под ногами лежал моховой ковер, над головами сплетался полог нескольких крон. Это было самое укромное место в «Артеке». Даже странно подумать, насколько оно, оказывается, близко и до чего же мало кто про него знает. Впрочем, кто не боится – знает, конечно.

– Вот эти домики, товарищ Аэлита, называются склепы. Смертные ложа, как ты говоришь. Там людей хоронили – раньше, в старорежимные времена. Можешь не бояться, внутри никого нет.

– Знаю.

Ничего она, конечно, знать не могла: заржавленная железная дверь была лишь слегка приоткрыта. Хотя… это ее «слышевижу»…

– Они не внутри, – объяснила Аэлита. – Они вон там… под большим деревом, под корнями его. Двое старших. А маленький сразу за… домиком.

Смотрела она при этом на правый из склепов. А Тимур и Женя сперва посмотрели на нее, потом друг на друга.

В том склепе действительно были две больших ниши и одна меньшая, на детский гробик. По слухам, еще во время Гражданской, когда Крым был под белыми, какие-то бандиты там все перерыли в поисках золота, якобы спрятанного в гробнице. Говорят, ничего не нашли. Остатки гробов вместе с костями то ли закопали неподалеку, то ли просто разломали и выбросили. А вот кто там лежал, когда был похоронен, об этом даже слухов не сохранилось. И табличек над входом не сохранилось, сбиты они.

– А где те, вон из того склепа? – Женя кивнула на левый «домик».

– Нигде, – Аэлита нахмурилась. – Там сделали… я забыла… вот так!

Ее руки плавно качнулись в воздухе и очень зримо обрисовали трепещущий, переменный контур языков пламени.

Тимур и Женя снова переглянулись. Она этого тоже не могла знать, вход с выбитой дверью был затянут плющом, сквозь который если что и проступало, то лишь вязкая сырая тьма. Но они-то раньше бывали внутри и отлично помнили: стены зачернены гарью, под ногами старые угли огромного кострища.

– Это ты слышевидишь? – изменившимся голосом спросила Женя.

– Это… иначе, – Аэлита виновато улыбнулась. – Не могу объяснить.

Из ее ноздри вдруг медленной тонкой струйкой поползла кровь, сквозь лиственный сумрак показавшаяся синеватой. Женя заохала и захлопотала вокруг подруги, усадила ее на покрытый мхом валун и, с него же сорвав горсть мха помягче, принялась вытирать Аэлите лицо. Тимур дернулся было ей помочь, но замер, вслушиваясь. Показалось? Нет, он не мог ошибиться: сюда шли двое-трое. Молча идут, быстро, но осторожно. Так крадутся хулиганы, готовясь обнести чужой сад…

– Сигнал – три звонка! – сквозь зубы произнес он.

– Что? – Женя в изумлении повернулась к нему и мгновенно посерьезнела. Она помнила: этот сигнал означает боевую тревогу.

– Бери ее – и туда, – Тимур мотнул подбородком в сторону ближайшего склепа. – Не высовывайтесь. И ни звука.

– А ты?!

Но Тимур уже не слушал. Расправив плечи, он двинулся навстречу чужим шагам.

– Ну ты даешь, иптяш-Тимур! У вас же дневной сон сейчас! Поймают – выгонят!

– Не поймают, – хмуро процедил Тимур. – Вы сами тут осторожно, я недавно двух вожатых рядом видел…

– Нас-то не поймают! – рахмоновец беспечно махнул рукой. – Ты тут сколько – две недели, да? А мы – всю жизнь: знаем, на каких тропах ловят, а на каких фигушки! Слушай, Тимур, твоя туташ где сейчас? Тоже с тобой тихий час прогуливает?

Тимур сделал неопределенный жест. Алик, адъютант Гейки, был встречей не только удивлен, но и обрадован, а вот двое его спутников держались куда угрюмее. Не очень понятно, замечал ли это он сам. Кажется, Алик в этой тройке за старшего. А вообще-то эти парни на самом деле и старше его, и покрепче гораздо.

Они тоже рахмоновцы, у обоих на майках такой же знак, только сделан еще менее умело: молот едва виден на фоне полумесяца серпа. Однако Тимур вовсе не собирался рассказывать им всем, что Женя вот тут, рядом.

В склепе. С Аэлитой.

– Вы-то сами куда сейчас? – поспешил он перевести разговор на другое.

– Надо, – коротко отчеканил один из незнакомых рахмоновцев.

– Да тут к Султановой скале спуск хороший, – Алик, кажется, с удивлением покосился на него, – а в бухточках по обе ее стороны мидий сейчас – целые грозди, хоть ведрами таскай!

Ведер при них не было, но у каждого через плечо висело по брезентовой сумке.

– К Султановой? – удивился Тимур. – Это где?

– Надо, – повторил тот же парень. – Надо знать.

– Его правда, – заулыбался Алик, – что ж ты тут тогда знаешь, если о ней не слышал? Вот там тропа идет, видишь?

Если бы он не показал, Тимуру эту тропу бы в жизни не разглядеть. Он вообще был уверен, что отсюда к морю прямого хода нет.

– Высокая такая, самая высокая скала здесь, прямо напротив Адалар, – продолжал частить адъютант Гейки. – В ней пещера еще снизу, по другую сторону.