– На нем одежда, – добавила я.

Красная кружевная безрукавная туника доходила до конца его торса. Я видела кружево в компьютерных текстах.

Портрет пошел по рукам.

– Почти богомол, – сказал Октаво.

Мужчина или женщина? Мы этого не знали.

– Там хорошая охота, – сказал Джулиан. – У стекловаров были фермы, и там по-прежнему растут одичавшие тюльпаны и картофель.

Он придерживался нашего плана. А Вера сделала то, чего я и ожидала.

– Вы сбежали, и, что бы вы ни нашли, вам за это придется отвечать. – Она встала на ноги, размахивая руками с обвисшей кожей, так и не выпустив из пальцев разорванную тряпицу. – Вы действовали, не заботясь о благополучии и интересах Содружества в целом. Через четыре дня состоится собрание для судебных слушаний. А сейчас пора спать.

Внуки заскулили.

– Завтра я вам еще что-нибудь расскажу, – шепотом пообещала я им.

Конечно, рассказывать было что. Что-то из того, о чем мы умолчали, было не особо важным – вроде того, насколько тяжело нам далась обратная дорога. Мотыльки мешали нам меньше, а вот пульсирующей слизи стало больше. Прошли дожди, и река стала более полноводной, так что исчезли песчаные отмели, по которым было легко идти. Мы смотрели на плавник, застрявший в ветвях деревьев у нас над головами, и боялись, что сильная гроза может вызвать паводок. Обувь у нас сносилась, рюкзаки были нагружены артефактами, а вонючие земляные орлы запомнили нас как источник трилобитов и требовали кормежки.

Самым печальным было то, что закончились плоды бамбука. Мы растягивали их, сколько могли, но маленькие порции были ничем не лучше их полного отсутствия. Я уставала, у меня болела голова, я была голодная – и Джулиан чувствовал себя ничуть не лучше.

– Новую порцию можно получить, только вернувшись в город, – сказала я как-то вечером, ложась в гамак. – Но не сейчас. Одни мы там не выживем – вернее, недолго. Нам надо переселить туда всю деревню, всех. Нам надо там жить.

– Родители эту дорогу не осилят.

– А они вообще захотят идти? Не думаю.

Я замолчала, пытаясь представить себе жизнь без них. Могут ли они представить себе тот город, сияющий в лесу у реки? Город большой, на самом-то деле… слишком большой.

Они про него знали. Они всегда про него знали. Они лгали нам всю жизнь.

Я лежала молча, не в силах это осознать, а он гладил меня под одеялом.

– Как бы мне хотелось, чтобы они смогли увидеть этот город, – сказал он. – Тогда они пошли бы.

– Они видели спутниковые снимки, – проговорила я наконец.

Спутник тщательно обследовал ближайшую местность на предмет ресурсов. Пока мы шли вверх по каньону, Джулиан рассказал мне про разлом, в результате которого возник водопад на Громовой реке у нашей деревни, и о гранитных горах, окружавших плато, на котором стоял город стекловаров. Спутник наверняка запечатлел достаточно деталей: все крупные водопады долины и реку, змеящуюся через лес на плато. Крыши города должны были привлечь внимание любого наблюдателя, но мы пользовались только метеорологическими картами, а карт геосъемки не видели.

Джулиан быстро сообразил.

– Они знали! Мама, Вера…

– Видели его каждый день на погодных картах.

– Знали. И скрыли. Почему было нам не сказать? Почему?

– Надо у них спросить. Но сделать это так, чтобы людям захотелось переселиться в город.

Я убедила его не бросать Вере вызов сразу же, хотя сначала нам хотелось это сделать, как только мы вернемся в деревню. Мы обсудим ее антиобщественное поведение на совете Содружества. Я знала, что его соберут, – и не ошиблась.

В деревне на следующий день после урагана мы начали отвечать на вопросы еще до того, как вышли из погреба. Джулиан отправился на охоту, а я вышла на площадь, чтобы сплести пару корзин для просеивания пшеницы, и масса народу нашли себе дела на площади.

– А там есть фиппокоты? – спросил маленький Хиггинс.

– Да, и они играют и катаются, как и здесь.

– А земля там хорошая? – поинтересовался один из фермеров.

– Ну, деревья там крупнее.

– А какой там климат?

– Это надо спрашивать у Веры: у нее ведь данные по погоде. Но нам показалось, что там более прохладно и влажно. Поля не надо будет поливать. И мы знаем, что ураганы разбиваются о горы, так что нам больше не придется их опасаться.

– Там были земляные орлы?

– Возможно, но город окружен стеной.

– А что стало со стекловарами?

– Может, эпидемия, а может, они переехали жить в другое место.

– Сколько там плодов бамбука?

– Изобилие.

Мне сказали, что в наше отсутствие окончательно сломался томограф, что отец Николетты умер от космического рака, что открыли новый вид ящериц, крошечных и ослепительно-желтых, опыляющих цветы тюльпана.