Наконец они добрались до машинного и котельного отделений. По пути туда они проходили через воздушные шлюзы где с непривычки у человека сдавливает барабанные перепонки.

Когда они вошли в котельную, у них от жары захватило дух, и Николлс настоял на том, чтобы Вэллери передохнул. От боли и усталости лицо командира было серым и он тяжело дышал. Николлс заметил краешком глаза, что Хартли подошел к кому-то стоявшему в углу, что-то ему сказал и тот вышел из котельного.

Потом он увидел коренастого смуглого кочегара со ссадинами на щеках и огромным, но уже поблекшим синяком под глазом. В руках он держал складной парусиновый стул. С глухим стуком кочегар поставил стул позади командира.

— Садитесь, сэр, — грубым голосом произнес он.

— Спасибо, спасибо, — благодарно проговорил Вэллери, усаживаясь. Потом поднял брови. — Райли? — удивился он, затем перевел взгляд на Гендри, старшину котельных машинистов. — Скрепя сердце выполняет распоряжение начальства?

— Он сам решил принести стул, сэр! — замявшись, ответил Гендри.

— Приношу свои извинения, Райли! — с искренним сожалением произнес Вэллери. — Спасибо за стул, большое спасибо.

Он изумленно поглядел Райли вслед, потом снова посмотрел на Гендри, вопросительно подняв брови.

Гендри пожал плечами:

— Хоть убейте, не могу его понять. Странная личность. Он может, глазом не моргнув, проломить человеку череп свинцовой трубой, и в то же время подберет котенка или хромого пса. Если вы принесете ему птицу с подбитым крылом, можете считать, что теперь вы для Райли свой человек. Но о ближних он невысокого мнения, сэр.

Устало откинувшись назад, Вэллери молча, медленно кивнул и закрыл глаза. Николлс склонился над командиром.

— Послушайте, сэр, — тихо, но настойчиво просил он. — Следует прекратить обход. Вы же свалитесь, сэр, честное слово, свалитесь. Обход можно будет продолжить как-нибудь в другой раз.

— Боюсь, ничего не выйдет, — терпеливо объяснил Вэллери. — Вам трудно это понять, но другого раза не будет.

Вэллери повернулся к Гендри:

— Так вы полагаете, что справитесь, старшина?

— Насчет нас не беспокойтесь, сэр, — ответил Гендри. Акцент выдавал в нем уроженца Девоншира. — Себя поберегите, а уж кочегары вас не подведут, — прибавил он с грубоватой нежностью.

С усилием поднявшись на ноги, Вэллери слегка коснулся рукава Гендри:

— А знаете, старшина, я был в этом уверен… Готовы, Хартли? — Командир вдруг умолк, заметив огромную закутанную фигуру, ждущую у основания трапа. У верзилы было темное, мрачное лицо. — Кто это? Ах да, узнал. Никогда бы не подумал, что в кочегарке бывает настолько холодно, — улыбнулся он.

— Да, сэр, это Петерсен, — сказал негромко Хартли. — Он пойдет с нами.

— Что, и Петерсен? Кто же так распорядился? Кстати, это не он ли…

— Да, сэр. Он был… правой рукой Райли, когда произошло злополучное столкновение в Скапа-Флоу… Начальник медицинской службы отдал распоряжение. Петерсен будет оказывать нам помощь.

— Нам? Мне, вы хотите сказать. — В голосе Вэллери не было ни возмущения, ни горечи. — Хартли, послушайтесь моего совета, не попадайтесь в руки докторам… Вы считаете, что этого кочегара не стоит опасаться? — прибавил он полушутя.

— Он глотку перегрызет всякому, кто косо на вас посмотрит, — заявил с уверенностью Хартли. — Он славный человек, сэр. Простой, доверчивый, но славный и честный.

Петерсен шагнул в сторону, чтобы пропустить их к трапу, но Вэллери остановился и, подняв голову, взглянул в угрюмые голубые глаза белокурого гиганта, который был сантиметров на пятнадцать выше его ростом.

— Здравствуйте, Петерсен. Хартли говорит, что вы идете с нами. Вам действительно этого хочется? Видите ли, это вовсе не обязательно.

— Прошу вас, сэр, сделайте одолжение, — отчетливо произнес Петерсен. На лице его застыла странная смесь отчаяния и чувства собственного достоинства. — Мне очень жаль, что так все случилось тогда…

— Да я не о том! — успокоил его Вэллери. — Вы меня неправильно поняли. Наверху лютый мороз. Но я был бы весьма признателен, если бы вы пошли с нами. Пойдете?

Петерсен растерянно уставился на командира, потом по лицу его, покрасневшему от удовольствия, медленно расплылась улыбка. Едва Вэллери поставил ногу на первую ступеньку, как огромная рука обхватила его за пояс. Ощущение, рассказывал впоследствии Вэллери, было таково, словно он поднимался на лифте.

Из котельного вчетвером пошли в машинное отделение, к инженер-механику Додсону — жизнерадостному, добродушному, всезнающему Додсону, инженеру до мозга костей, всецело преданному огромным механизмам, где он был и царь и бог. Потом, поднявшись по трапу, расположенному между искореженной, разбитой корабельной лавкой и помещением корабельной полиции, попали в кубрик машинистов, а оттуда — на верхнюю палубу.

После адской жары котельного отделения, очутившись на морозе, они едва вынесли столь резкий перепад температур: разница составляла почти шестьдесят градусов. Жалкая «арктическая» одежда не спасала от холода, и у них тотчас перехватило дыхание.