Дианцева уже полностью отошла от лёгкого опьянения и теперь была в предвкушении разговоров в лагере и ночного хвастанья перед подружками. Я потихоньку топил по трассе, Ритка прижималась сзади. Слева от дороги я заметил пару-тройку «рокерских» мотоциклов. Пацаны видно решили перессать и остановились. А вот интересно! Ритка, обняв меня, тихонько посапывала, и я, свернув через сплошную, подкатил к группе мотоциклов.

— Салют, бродяги, — вскинул я руку в приветствии.

— Салют, — ответили рокеры, — фига мот? С какой банды?

— Вы случаем Спару Джейсона не знаете?

— Так он чуть сзади возле киоска застрял, с бабой какой-то щебечет, как обычно, — ответила девчонка-рокерша, выползшая из кустов и застёгивающая мотню на штанах.

Я кивнул и дал газу.

— Андж, это кто были? — спросила сзади Ритка.

— Да бродяги знакомые. Рит, хочешь приколоться?

— Да давай! Только я жопу проезжающим машинам показывать не буду!

— Показ жопы оставь для Продика, надо пацана у киосков приколоть.

— Ага, ага, рассказывай!

Воробей стоял возле ночного ларька и мило щебетал с девушкой-продавщицей гигантских размеров. Опять он за своё! Девчонке было скучно и она с удовольствием слушала Колька, дымя сигаретой в окошко. А это грёбанный Спара и забыл, что его ждет целая «банда». К киоску подошла Ритка и, уставившись на Воробья, загробным голосом пизданула:

— Ведьма красивая с чёрными глазами и волосами сидит возле «Горизонта», страдает по тебе. Сглазили тебя, Джейсон Спара.

— Чивооо?! — не поняла продавщица.

Ритка молча развернулась и пошла ко мне. Я выехал из темноты, Дианцева прыгнула на заднее сиденье, я вскинул руку в салюте и дал газу. Джейсон Спара всё-таки уебался со своего мотика.

— Блин, давай ещё пять минут поболтаем, — подёргала меня Ритка, напялившая трофейную куртку «металлиста» и облокотившаяся жопой на мотик.

Естественно, ей хотелось поболтать. На заборах возле проходной висело человек пятнадцать. А возле ворот толклась стайка девчат нашего возраста и с нескрываемым интересом пялились на нас.

Мне уже ехать пора, а этой лишь бы покрасоваться. А что в номере будет, когда она «это самое итальянское» примерять начнёт? Хотелось бы посмотреть, что скрывать.

— Одень шлем, одень быстрее! — вдруг подорвалась Ритка и, схватив шлем, напялила мне его на голову задом наперёд.

— С ума сошла, — забурчал я, переодевая шлем, — нахрена ?

— Машина Воронцовых едет, Олеську везут, — показала она на «жигулёнок», скачущий по грунтовке.

— Да не пофиг тебе ? — не понял я реакции Дианцевой.

— Путь помучается! Я ей не скажу, кто приезжал. Ты же за ней ухлёстывал когда-то, разве подколоть её не хочешь? Ты же приколист ещё тот. Как мы «рокера» напугали! Ну давай, Андж! — начала снова щекотушки Ритка.

Да почему бы и нет? Я, по команде Марго, встал возле мотоцикла, она обняла меня за пояс и, положив голову на плечо, подзуживала:

— Смотри, смотри.

Олеська Воронцова выползла с машины и, потянувшись, уставилась на нашу парочку.

Ритка нехотя повернула голову и, якобы узнав одноклассницу, томно так молвила:

— О, Олесь, привет. Как съездила?

Воронцова икнула и начала топтать ногами, видно, что хотела и подойти, и лицо сохранить.

— Привет, Рит, а ты ээ...

— Да на море ездила, день рождения всё-таки. Лидия отпустила. Ладно, пойдём, а то проверка скоро.

Она грациозно скинула кожаную куртку и, приподняв шлем так, чтобы Воронцова не увидела моё лицо, чмокнула меня в подбородок.

Из «жигулёнка» выскочил Костыма и, передав в руки Олеське пакет, уставился на «Кавасаки».

— Воронцов Константин Иваныч? — спросил я гулким басом из-под шлема.

Девчонки застыли столбом и резко повернулись, услышав мой голос.

— Да, — ответил ничего не понимающий Костыма.

— Не ешь арбуз на ночь, — посоветовал я и завёлся.

— Да было-то всего раз, — начал отбрехиваться Костя. Девчонки заржали в голос и побежали к проходной. Я дал газу.

— Эээ, ты кто такой? — заорал мне вслед младший Воронцов.

— Воробья увидишь, привет передавай, — проорал я, обернувшись, и выехал на грунтовку.