«Вызов». Гудок. Сердце забилось чаще. Гудок. Волнение. Гудок. С каждым гудком волнение нарастало.

– Поверить не могу, что ты позвонила! – зазвучал в трубке сбивающийся от эмоций голос: удивление, смешанное с радостью.

– Отчего же? По радио услышала, что у вас праздник. Хочу поздравить… – тараторила она не хуже радиоведущей.

– Мне не нужны твои поздравления!

– Как это – не поздравить? Я же ваша пациентка, – так же быстро продолжила она. – Хочу поздравить с вашим профессиональным праздником и пожелать…

– Аня, перестань! Ты никогда не будешь для меня пациенткой, а я никогда не буду твоим лечащим врачом, – охладил он ее поддельный энтузиазм.

Она замолкла.

– Поверить не могу, что ты позвонила, – в голосе Матвея чувствовались все оттенки радости, смешанной с удивлением. – Мне нужно встретиться с тобой и поговорить, – твердо заключил он.

– О чем? – только и смогла выдавить из себя она. Глубоко вздохнула. Если бы он знал, как сильно бьется ее сердце… Но голос спокоен, как океан в затяжной штиль. Она беззвучно вдыхала.

– Как это о чем? – не понял Матвей.

– Тема разговора, – пояснила она.

– Или ты ведешь меня к прокурору, или я веду тебя в ЗАГС.

– Все шутите, Матвей Анатольевич! – она нервно рассмеялась.

– Мне нужно поговорить о нас. Я многое понял за это время, – тихо сказал он.

Его голос звучал взволнованно. Неужели впервые это не только ее волнение, но и его? Анна ощутила, как сердце раненой птицей забилось о стекло понимания. Птица металась между реальностью и вечной надеждой.

– Ты встретишься со мной?

– Вы же врач, я всегда буду благодарна…

– Ты никогда не будешь моей пациенткой, – повторил Матвей, но уже слегка раздраженно.

– Если ты не врач, а я не пациентка, тогда кто мы?

– Аня, ты же знаешь: все, что между нами произошло, намного больше и никогда не забудется.

В трубке повисла тишина. Анна слышала его дыхание. Ее птица билась о стекло. И с каждым ударом сквозь белые перья проступали капли крови. Анна не могла позволить птице убить себя.

– Когда ты хочешь встретиться? – она нервно сглотнула.

– Я позвоню. У меня пациентка в кабинете с открытым декольте, – в его тоне сквозило извинение – скорее перед пациенткой. – Увидел имя на экране и выбежал без объяснений.

Ее пронзило чувство. Падение? Нет. Удар? Нет. Она ощутила гладкую поверхность стекла понимания.

– Идите, Матвей Анатольевич, – отпустила она его. – Врачебный долг превыше всего.

– Аня, я очень рад, что ты позвонила. И я перезвоню, – прошептал он голосом, полным эмоций.

Она смотрела на телефон с тем же двойственным чувством. С одной стороны, желание поверить, с другой – полное неверие. Почему с Игорем все понятно? Почему с Матвеем наоборот? Почему она позвонила?

Анна отодвинула тарелку. Фирменные котлеты Галы – сама она называла их «Пожарские». Но то, как готовила их она, не имело отношения к ресторанному варианту. Особый рецепт подруги давал необыкновенный вкус, имевший несколько секретов: рубленое мясо со сливками в панировке из крупных сухарей со сладким привкусом миндаля. Гала не признавалась, но Анна была уверена: миндаль точно есть.

– И что, прямо так ему и сказала?

Рассказчица кивнула, наслаждаясь послевкусием.

– В этом ты, конечно, права. Его действительно слишком много.

По лицу Анны скользнула мимолетная улыбка: Гала по каким-то известным только ей критериям легко определяла, кого много, а кого мало. Стаса, она считала, слишком много. Матвея – нормально. Игоря, как оказалось, тоже много. Скорее всего, критерий Галы – частота встреч с подругой.

– Совесть не мучает?

– Нет. Она у меня словно заморожена. – Анна посмотрела смущенно: – Но это не главное, что я успела начудить.

Она поведала о звонке Матвею. Подруга слушала, затаив дыхание. Все-таки Матвей Гале явно небезразличен.

– Молодец, что позвонила, – одобрила та.

– Отчего же? – иронично поинтересовалась участница событий.

– Я все время думаю, наблюдая за его страницей, что он страдает, но боится тебе позвонить.

Анна хмыкнула.

– Вот здесь, Гала, и начинается все самое интересное.

Хозяйка налила ей кофе и поставила на стол пепельницу: на террасе Галы курение разрешено.