– Расскажете о вашем романе?

– Вы подтвердили мои догадки о вашем нечтении, – не сдержалась она.

Бросил заинтересованный взгляд:

– Нечтении?

– Ну да, вы не читали «Жить жизнь», – уверенно пояснила она значение слова.

– А зачем? Алиса читала, сказала, что это роман века. Дала мне контракт и отправила в ресторан.

Мистер Гор поднял руку:

– Давайте сделаем заказ. Вы не будете возражать, если я закажу бутылку вина? Сегодня у нас точно есть повод.

Она наблюдала за видом из окна: сейчас их столик развернется к Таймс-сквер. Величественность Нью-Йорка поражала. Анна погрузилась во внутреннюю тишину. Она не слышала звуков ресторана и голосов посетителей. В ее тишине где-то вдалеке звучал только его голос – спокойный, грудной, уверенный, чуть глуховатый, такой же безупречный, как он сам.

Мистер Гор разговаривал с официантом. Она смотрела на ночной Нью-Йорк. О чем она думала? Ни о чем. Внутри только необыкновенное спокойствие и тишина. Анна осознавала, что эти переговоры крайне важны для «Жить жизнь», понимала: перед ней глава крупнейшего издательства в мире, который вдобавок еще и оказался неожиданно молодым и красивым, – но волнения не испытывала. Только спокойствие и тишина. Наверное, впервые за последний год. Откуда они и почему именно сейчас?

– Возвращайтесь ко мне, Анна, – прозвучал уверенный голос.

Она обернулась. Официант наливал белое сухое в бокалы.

– «Сонома катрер шардоне, рашен рива, Калифорния», – сообщил мистер Гор название вина. – Ну что же, Анна, добро пожаловать в «Винтаж Букс»!

Их взгляды встретились под звон бокалов.

Анна проснулась ночью: разница во времени сделала свое дело. Она уже давно привыкла к смене часовых поясов и климата. По возвращении домой восстанавливалась сразу. А вот в США первый день всегда начинался рано. Она выспалась уже к шести утра. Понятно почему: в Киеве час дня.

Таймс-сквер продолжала освещать ночное небо. Анна лежала в большой мягкой кровати и анализировала разговор с издателем.

Она рассказала обо всем, что случилось с «Жить жизнь» за семь месяцев. О письмах читателей, о трилогии, о том, что пишет продолжение. И о том, что третья книга почему-то написалась раньше второй. Он спросил: «Написалась?» Ответила серьезно: «Да, именно написалась. Они сами пишутся, не спрашивая, что я об этом думаю». Несколько раз за вечер он удивлялся ее словам. Повторял, словно пробовал их на вкус. Лицо Анны расплылось в улыбке, когда она вспомнила об этом.

Мистер Айрон внимательно слушал, задавал уточняющие вопросы. Потом попросил книгу. Она принесла и подписала для него. Алисия же во время ужина прислала сообщение: «Анна, будьте готовы к 12:00. Я за вами заеду». Проговорив о романе весь вечер, они расстались в одиннадцать – потому что закрылся ресторан.

Глава издательства оставил договор для ознакомления. Анна включила свет и перечитала еще раз. Типовой договор о продвижении романа на русском языке на территории США и России. Согласно документу, «Винтаж Букс» становился литературным агентом «Жить жизнь» везде, кроме Украины.

Взяла телефон и написала сообщение для Галы, Туси и Вики с одинаковым текстом: «У меня все хорошо. Люблю. Телефон включать не хочу. Связь через ватсап. Телефон для экстренной связи +1347 137474. Вид из моего окна». Прикрепила фото и нажала «Отправить».

Ее бесконечно радовала внутренняя свобода, с которой она ловила звуки Нью-Йорка в номере с самым лучшим видом. А там, по ту сторону телефонного номера, – другая жизнь, в которой много дел и общения. И десятки неотвеченных вызовов, о которых она даже не хотела знать. Анна наслаждалась свободой. Это состояние доставляло новое, необыкновенное удовольствие.

Включила прикроватный свет и открыла ноутбук. Если ты писатель, тебе всегда есть чем заняться. Когда пишешь, время летит стремительно, сжимая часы в секунды. Процесс превращения букв в смысл за последний год стал магией ее жизни. В нем она была настоящей, той, кто она есть.

Американский телефон засветился в темноте, сигналя о сообщении. В ее постели необычайно уютно. Айфон же лежал на столике возле окна, и покидать уютное гнездышко не хотелось. Анна взглянула на часы: 7:13. «В такое время? И кто вообще будет слать мне сообщения на этот телефон?» Она продолжила превращать буквы в смысл.

Думала ли она о мистере Айроне? Нет. Он для нее скорее красивый музейный экспонат, чем мужчина. Такие, как он, всегда становились для нее адом. На таких у нее выработался иммунитет. Если каждый раз, видя горячую плиту, ты кладешь на нее руку и получаешь ожог, обязательно приходит понимание: так делать нельзя. Она знала, что карие глаза и высокий рост для нее как раскаленная плита, от соприкосновения с которой возникнет ожог. Рана будет заживать долго, возможно, годы, и навсегда оставит шрам. А травм в ее жизни и так предостаточно. Она могла восхищаться им – греться от тепла горящей плиты, но касаться больше не хотела.