– Так пахнет! Мои любимые цветы.

– Я знаю, – открывая пассажирскую дверь, сказал он.

Положил чемоданы в багажник и сел в машину. В салоне сгустилась эмоция. Смущение? Нет. Неожиданность? Нет. Анна пока не могла дать определение. Егор посмотрел ей в глаза долгим взглядом.

– Поверить не могу, что ты согласилась прилететь раньше, – прошептал он, проводя пальцем по ее щеке.

– Почему ты не звонил? – так же тихо спросила она.

– Боялся.

Анна молчала, пораженная честностью.

– Боялся, что ты передумаешь.

– Мы же договорились, – ответила она его словами.

Егор прижался щекой к ее щеке. Анна чувствовала запах его одеколона – он пах храбростью: хвойный аромат с примесью корицы. Она проникалась благоуханием. Трепет – вот что происходило между ними. В этой встрече не было смущения, жеманных или загадочных взглядов. Трепет растворил все привычные правила начала отношений – они оказались ненужными и какими-то глупыми. Какими-то пустыми. Две самодостаточные личности не нуждаются в бессмысленной шелухе, им жалко тратить время на бесполезный спектакль из ахов и вздохов. А может, шелуха исчезает сама собой, когда уходят страхи.

– Егор, а как это будет?

Отклонился и пристально посмотрел в глаза:

– Не знаю. Но уверен, что будет.

Анна ощутила, что эмоции отступили и он стал собой. Волевой и целеустремленный мужчина.

– Поехали. А то так и просидим на парковке аэропорта, – он улыбнулся. – Ты вкусно пахнешь.

Нажал кнопку «Старт». Анна не смотрела на него. Она лишь ощущала. Что изменилось в ней за эти полтора года? Она разминировала собственную психику. Еще полгода назад такие, как он, вызывали паралич. Теперь же идеальная внешность Егора не пугала. Анна научилась чувствовать его, а главное, себя рядом с ним.

Спокойствие. Да. Именно это. В ее отношении к Егору нет адреналина. Состояние новое, если учесть, кто он. Но гармоничное. Спокойствие нравилось ей намного больше адреналина.

Автомобиль выехал с парковки. Сегодня Анна смотрела на Нью-Йорк другими глазами. Этому городу предстояло стать ее домом, а городским пейзажам по пути от аэропорта до Центрального парка – привычными. Примет ли ее Нью-Йорк?

Егор взял ее за руку:

– Как ты, Аня?

– В смысле?

– Ты переехала жить в Нью-Йорк, – сузил он масштаб вопроса.

– Не знаю. Пока не ощутила. Понимание придет, когда переночую в новом доме. Осознание – недели через три.

Она смотрела в окно. Машина двигалась по Гранд-Сентрал-парк – так говорил указатель. Дорога в сторону Манхэттена.

– Надо тебе машину купить, – задумчиво произнес Егор.

– Я? За рулем в этом городе?!! – не сдерживая протеста, воскликнула она.

– Да ладно. Ты отлично водишь. Я убедился в Киеве. Ты же привыкла быть за рулем, – спокойно пояснил он.

– Я никогда не разберусь в этих развязках, – она указала на одну из них, которую они как раз проезжали.

– Аня, что такое развязка по сравнению с манипуляцией? – пошутил Егор и добавил серьезно: – Уверен, ты справишься.

Ответом стал заливистый смех: они нуждались в разрядке.

– Я бы так не сказала, – задумчиво отметила она.

– Пару раз поезжу с тобой, а дальше то же самое, что водить в Киеве.

Егор слегка сжал ее руку. Его рука осталась той же: сильной и теплой. Анна опять поймала себя на мысли, что его прикосновения не смущают – наоборот, успокаивают.

– Почему ты прилетела?

– К тебе.

– Почему ты согласилась прилететь? – уточнил он.

«И правда: почему?»

– Потому что могу, – тихо ответила она. – И еще у меня такое чувство, как будто я знаю тебя всю жизнь, – Анна впервые озвучила мысль, которая сопровождала ее с момента знакомства с ним.

Однажды, когда мы укротили собственные страхи, наши решения становятся легкими. Они принимаются не по причине, не из-за, не во имя, а потому, что так должно быть. Спокойствие – показатель правильного выбора. Она научилась следовать за ним.

– А у тебя есть такое чувство, Егор?

– У меня другое, – он сжал ее руку крепче. Рукопожатие, которым хотят удержать. – До сих пор не могу поверить, что ты существуешь, – на лице Егора проступила эмоция.

Анна смотрела вопросительно, но он не видел немого вопроса: следил за дорогой.

– Не понимаю.

– Это может показаться тебе странным, – в его тоне звучало сомнение.

– Странность – мое второе я, – она улыбнулась. – Поэтому вряд ли ты сможешь меня удивить.

Он глубоко вздохнул.