Вика, каждой мышцей лица выражая довольство, утвердительно кивала.

– Почему?

– Потому что он улетает.

– А потом улетаю я… В Москву, – медленно проговорила Анна. Шок не отпускал. Ее мозг словно заморозили: мысли не летели – они медленно ползли. – Но мы могли бы встретиться с ним через месяц. Почему сейчас?

– Потому что ты прошла проверку, – уверенно заявила подруга. – А он тебе хоть нравится?

Анна расширила глаза от удивления:

– Гор Айрон? Вика, он не может не нравиться! – Взяла телефон и показала селфи, которое он снял на Воздвиженке.

– Вы так похожи! – воскликнула та, рассматривая фотографию. – Он напоминает этого актера. Как его? Бен Аффлек!

– Да ладно! Аффлек смазливый, а Егор нет!

– Ну, или тогда этого холостяка-танцора. Как его там?

– Чмерковский! С этим согласна полностью.

– Я жажду подробностей, – откладывая телефон, безапелляционно заявила Вика.

– Я ничего не понимаю. Мне казалось, что у него исключительно деловой интерес.

Анна изложила историю их общения в хронологическом порядке.

– Как ты не поняла, что нравишься ему, когда он приехал утром, прочитав книгу? – в вопросе сквозило осуждение.

– Вика, не начинай! Я отнесла это к восхищению читателя. Ты же видела их глаза.

– Ладно, согласна. А дальше?

Анна рассказала, как они встретились вечером в ресторане.

– Представляешь этот контраст? Утром на завтрак я спустилась к нему без макияжа и каблуков. А вечером пришла после фотосессии при полном параде.

Они рассмеялись.

– Ты была красивая?

Анна взяла телефон и продемонстрировала фото, снятые Алисией.

– Вселенная ведет! – прокомментировала подруга с девчачьим восторгом.

– А потом мы встретились в офисе. И я подумала, что он очень скромный для человека, который создал такие известные проекты.

– Интеллигент.

– А при чем здесь это?

– Есть интеллигенты на пять минут, а есть настоящие. Они скромны и ведут себя со всеми одинаково: и с уборщицей, и с королевой, – пояснила свое понимание слова Вика.

– Я бы сказала, что это не интеллигентность, а самодостаточность.

– Согласна. Как ты там говоришь?

– Главный признак самодостаточности человека: он никогда не отнесется к другому хуже, чем к себе, – напомнила Анна.

Рассказала, как Егор повез ее смотреть квартиру.

– Хорошо, а когда он предложил переселиться в Нью-Йорк и поехал с тобой выбирать квартиру, ты не подумала, что нравишься ему? – поразилась подруга.

– Нет. Алисия улетела, поэтому такое внимание показалось мне логичным. Тем более что «Жить жизнь» для издательства крупный проект. Правда, мне показался странным его вопрос.

Анна рассказала, как предложила ему приготовить борщ и оливье. А когда они зашли в его квартиру, Егор спросил ее о личной жизни.

– Это так трогательно, – протяжно вздыхая, заметила подруга.

– Что именно?

– Оливье. Так по-семейному.

– Вика, у меня и мысли не было. Я была благодарна ему за все, что он предложил для «Жить жизнь».

Она подробно описала события того вечера.

– Ну он же предложил тебе остаться! – возмутилась собеседница.

– Ты была в Нью-Йорке зимой? – Анна не ждала ответа. – Там такой дубак, что я списала это на нежелание выходить из дома.

Вика громко вздохнула. Анна продолжила рассказ – о завтраке на сорок седьмом этаже, когда она поблагодарила Егора. Глаза слушательницы наполнились слезами:

– И что, ты даже тогда не поняла?

– Нет. Я контракт забыла, он привез.

– Мог передать через водителя.

– Но ему нужно было обсудить налоги и другие вопросы, – попыталась защититься Анна.

– Мог бы по телефону, – парировала Вика. – Ты что, действительно не понимала?

Анна внимательно посмотрела на подругу и наконец призналась:

– Егор – безупречно красивый мужчина на черном «Рендж Ровер Спорт», живущий на Пятой авеню в «Трамп-тауэр». Вика, где я и где он? Я что, самоубийца?!

Собеседница зажгла сигарету и задумалась.

– Он начинает мне нравиться, – растягивая слова, сказала она. – Неужели ты не понимаешь?

В глазах Анна застыл вопрос.

– Ты сама сказала ему, что обходишь таких, как он, стороной. И если бы он предложил тебе встретиться раньше, ты отказала бы. Потому что где ты, а где он, как ты сказала. Тогда отказала. А теперь – нет.