Положили на операционный стол. Зинаида Владимировна подошла ко мне, держа перед собой руки, намазанные йодом по самые локти.

– Будем делать операцию, дружок!

– Делайте, если нужно... ("Будет ласковый дождь".)

– Общий наркоз,- сказала Зинаида Владимировна.

И только тогда (наконец-то) я ушел от стыда, унижения, мук и этой измучившей меня фразы.

Глава девятая

"БУДЕТ ЛАСКОВЫЙ ДОЖДЬ"

Я проснулся утром. Возле меня в белом халате сидел бледный, похудевший Марк и смотрел на меня.

– Колька!
– сказал он и скривился, тщетно удерживая слезы.

– Марк!
– я очень обрадовался ему и понял, что мне предстоит жить и что в этой жизни дружба, пожалуй, будет самой большой радостью.

– Марк, скажи...

– Ты не шевелись, Колька, и не разговаривай. Тебе пока нельзя разговаривать - врач не велел.

– Только скажи: мне удалили легкое? Что же ты молчишь? Целиком?

– Нет, осталось немножко... Тебя сейчас покормят. Я скажу...

Я посмотрел на окно. Какое хмурое, неприветное утро.

Значит, я калека... С одним легким далеко не уйдешь. Научная работа она всегда тяжелая - это для здоровых. И мне же идти в армию! Призываться! Я закашлялся, и опять пошла горлом кровь. Покормить меня не успели: от слабости я впал в забытье.

Я и сам не знаю, был ли то бред или я уже спал и видел сны. Все один и тот же сон, такой далекий и от Гуся и от действительности.

Я блуждаю в лабиринте пещер глубоко в жерле вулкана Ыйдыга. Узкий каменный ход. Я едва пролезаю сквозь него, стиснутый камнем. Я задыхаюсь, мне нечем дышать. И вдруг- тупик. Еле повернувшись, начинаю протискиваться назад. Потом ползу другим ходом, еще более узким. Ползу бесконечно долго, пока снова не упираюсь в тупик. Так я ищу и ищу выхода - и везде тупики, тупики...

Потом кошмар ослабевает. Я иду просторным гранитным коридором, ведущим куда-то вниз. Вхожу в наклонные извилистые галереи. Спускаюсь в темные колодцы, пропасти, бездонные бездны - веревки не хватает,- я срываюсь и падаю. Поднимаюсь, потирая бок, он так болит. А в руках у меня снова веревка. Провалы, провалы, кошачий лаз. И всюду меня преследует эта фраза: "Будет ласковый дождь". Эти слова надрывают мне душу!

И вот возникла мелодия. Начиналась она с шепота... Шепчущиеся коридоры. Я прислушивался затаив дыхание. Затем издалека, из глуби Земли, начинал звучать странный, причудливый марш - суровый, скорбный и торжественно-радостный.

Голоса Земли!! Я стою в огромном зале и слушаю голоса Земли. Темная базальтовая толща пронизана багровым отстветом где-то близко кипящей лавы, но как холодно здесь, в недрах Земли. Мелодия растет, ширится, грозная и непонятная, от которой я дрожу все сильнее. Вокруг меня неподвижно стоят каменные изваяния, похожие на гномов в островерхих колпаках.

Я становлюсь на колени и прикладываю ухо к Земле. И слышу: Земля дышит. Последний безумный рывок страха, и я вдруг успокаиваюсь. Земля живая, родная, ее нечего бояться. "Будет ласковый дождь... Будет ласковый дождь... Будет..."

Я открыл глаза. Возле меня на стуле сидела Лиза. И зачем я проснулся!

– Коленька!..- протянула она и заплакала.- Простишь ли ты, что я убежала?

– Что ты, Лиза!

Так э т о ее мучило? Бедняжка!

– Ты же побежала за помощью.

– Да, я так кричала... Все сбежались и бросились к тебе. Но ведь помощь пришла слишком поздно. Я бросила друга в беде. От этого никуда не денешься: я бросила друга в беде. Я знала, что позади творится что-то страшное. Ты был один, а их целая банда!

– Нет. Мы были вдвоем: Гусь и я. Вдвоем... Просто он оказался сильнее меня. Что же ты могла сделать, если я с ним не справился.

– Их было пятеро! Наверно, я должна была остаться и убедить их. Ведь не все же они звери? Был цыган Мору. И этот... по кличке Сурок. Он теперь раскаивается. Мору был не такой уж плохой парень - Марк его знал...

– Лиза! Почему был?

– Ах, ты еще не знаешь!
– Лиза с сомнением посмотрела на меня. Как лихорадочно блестели ее глаза, как обострились черты лица. Она словно стала старше лет на пять. Нелегко ей далась эта история.

Лиза живо наклонилась и поцеловала меня в щеку и губы:

– А у тебя уже борода растет.

Я промолчал. Смотрел в окно. За окном рос старый-престарый кедр. Хорошо, что его при постройке больницы не спилили.

– Я расскажу тебе все новости, но сначала поешь. Ладно?

– Ладно, ты пока выйди.

После завтрака, когда я лежал уже умытый, причесанный дежурной нянюшкой, вошла Зинаида Владимировна, выспавшаяся, румяная с мороза, и весело улыбнулась мне:

– Сегодня мы молодцом? Дело пойдет на поправку. У тебя хорошие друзья, Коля. Ночи не спали возле тебя, по очереди дежурили. Дай-ка я тебя послушаю. Так, дыши глубже...