Шрифт:
Господи, как странно оказаться совсем одной в этом мире. Она возвращалась сюда совсем недавно, уже во времена Даниила, и как-то умудрилась с ним сохранить добрые отношения. Это было странно сознавать, но она умела и такое. Да и что я могла знать о ней?
– Что между нами было? – спрашивала я. Как странно порой оборачивается к нам жизнь с разных своих сторон. Они здесь жили, любили, страдали. Они навсегда тут останутся. И никто в том не сомневался. А мы приходим и уходим в неизвестность.
Я медленно шла вдоль окон княжеских. Остановилась около раскрытого окна, но не знала, что там может быть. Князь стоял рядом у окна. Он был в каком -то дорогом одеянии, совсем иной, без прежнего своего великолепия, растерянный и усталый. Он видел меня, не мог не видеть, но не шевелился и не подавал знака. Я тоже стояла неподвижно, вторгаясь в чужую жизнь, и понимала, что давно надо развернуться и уйти прочь. Княгиня Анна, она, возможно, там и видела меня. Какое глупое положение. Зачем я здесь? Даже если я и не знала, куда меня ведут ноги, теперь-то я вижу и знаю это прекрасно. Тогда зачем еще стою здесь. Но этого я не понимала сама.
– Я тебе снова понадобился? – услышала я его голос, но он заставил меня очнуться окончательно.
– Я не знала, что это твои покои. Матушка всей душой сюда стремилась. И нам уже пора возвращаться в наш Киев, – зачем-то сообщила я ему.
Я понимала, что положение становится все более глупым. Надо было поскорее уходить отсюда и забыть обо всем. Вот и князь ждал, как же я поступлю дальше и что делать стану. И я с ужасом думала о том, что завтра мы и на самом деле уедем и больше не вернемся назад. Но если есть еще хоть какое-то время. Он медлил. Это при его решимости, а я, да что я такое вообще. Глупее не придумаешь. Я вспомнила, какой отчаянной была когда-то.
Глава 10 В объятьях властелина
Даниил резко повернулся в тот самый миг. Снова был полумрак. И я видела его лицо. Как прекрасен он был в те минуты. Я готова была броситься к нему. Он стал моим наваждением, моим героем. И я больше ни о чем о не размышляла. Просто оставалась с ним. Даниил приблизился, и я готова была лишиться чувств, но тут же оказалась в его объятьях. А потом какие-то страсти, пылкие слова срывались с моих губ. Он единственный был мне необходим. Он оставался моим князем, даже если это будет наша единственная ночь.
В ту ночь совершилось то, чего я ждала всю свою жизнь, но так и не могла дождаться. Ни до, ни после, никогда я не была так счастлива. И только лицо великого князя воскресло вдруг в моей памяти. И растаяло оно так же неожиданно. Он словно бы хотел мне что-то сказать и о чем-то напомнить.
А потом я говорила Даниилу, что он единственный в моей жизни мужчина. И блаженством было даже просто произносить эти слова.
Может быть, я немного заблуждалась и думала о том, кто по праву родства никогда не мог оказаться в моих объятьях. Но как бы там не было, князь Даниил был великолепен. Уверена, что с ним мало кто мог сравниться во всех временах, а уж нашем точно никто.
Я очнулась и никак не могла понять, на самом ли деле это происходит или я нахожусь в плену у призраков. Я должна была в его объятиях оказаться, и я была там теперь.
Мы задержались там еще на несколько дней. Все ночи я проводила с князем, и даже не думала, что есть Киев, и там есть мой любимый, верный муж. Пугали и угнетали мысли о том, что очень скоро придется покинуть Галич. Эта мысль приводила меня в ужас и не давала покоя.
Я очень хорошо помнила последнюю ночь в княжеских объятиях. Я знала его очень неплохо, хотя он казался таким молчаливым и отстраненным. Они так отличались по характеру от великого князя, веселого и самодовольного. Но князь Александр был хитер. Сколько бы он не говорил, в свои тайны никого из нас и никогда он не посвящал. Но не знаю, как вырвались у меня странные и горькие слова:
– Я не могу остаться твоей наложницей. Мой муж не заслуживает к себе такого отношения.
– И только? – коротко спросил он
– Я не могу быть никем там, где моя мать была княгиней, – пояснила я.
И даже не знаю, что было важнее, призрачная моя верность мужу, о которой я до сих пор не задумывалась, или мое положение при князе меня не устраивало. Я понимала, что лучше быть женой воеводы в Киеве, чем наложницей Галицкого князя. Но как бы сильны не были чувства, как бы страстно они не сжигали душу, надо было возвращаться в свой мир, в гостях хорошо, а дома лучше.
– Ты бежишь к воеводе или дядюшке своему? – вдруг спросил Даниил, пристально на меня глядя.
– Я благодарна великому князю за то, что мы с тобой встретились, – усмехнулась я.
Это была самая удивительная ночь во всей моей жизни.
– Если у тебя будет ребенок, наш ребенок, – говорил Даниил, – я хочу, чтобы он приехал в Галич и посмотрел на этот город.
Он сказал «наш», подчеркивая, что все было общим, и он готов разделить со мной ответственность за все в этом мире происходящее.