Будить детей, не подвергая их стрессу, элементарно. Зайти в детскую — они все там, в куче. Не надо кричать: «Рота, подъём!», провоцируя заикание. Достаточно отдёрнуть занавески, впуская давно и упорно пробивающийся солнечный свет. Нежно светлое утро мгновенно превращается в безжалостно яркий день. Сказать негромко всем: «Гуд монин, май диэс». Подойти к старшему, ущипнуть за щёчку, дунуть в ухо Алёнке так, чтобы волосики защекотали его. Влипнуть лицом в младшего и поводить носом, вдыхая нежный младенческий запах.

Дверь открыта, оттуда голоса, детишки один за другим начинают возиться, шевелиться и продирать глаза. Первым делом что? Первым делом туалет. Весело бежит Мишкина струйка в подставленный горшок, Алиса налаживает на второй сонно трущую глаза Алёнку. Гришка не нуждается, ха-ха-ха! Он уже успел в кроватку напрудить. Ну, он маленький ещё, только-только ходить научился.

С грехом пополам со смехом передислоцируем детишек сначала в общепроходную комнату. Предназначение коридора она успешно выполняет, но настолько велика, что называть её словом, означающим нечто узкое, язык не поворачивается.

— Объявляется распорядок дня! — распоряжаюсь, разумеется, на английском. — Зарядка, умывание, завтрак. Затем весёлые игры!

Детишечки таращатся, Алиса хихикает, но вмешивается бабушка:

— Витя, давай их за стол.

— Басим, сначала зарядка, умывание и только потом… — приходится переходить на русский в присутствии детей, что уже плохо.

— Не выдумывай! — отмахивается бабушка.

А чего ей? Это для всей страны я — генеральный директор мощной корпорации, а для неё — всего лишь внук. Которого и полотенцем по случаю можно огреть.

— Алиса, веди их за стол!

Гришка и так на руках, но и старшие дети шлёпают за мамой. Как-то это не то… иду за ними:

— Вы чего? Даже не умоете их? Они только что на горшок ходили, с немытыми руками за стол сажаете? Хотите, чтобы дизентерию подцепили?

Аргумент срабатывает. Мыть руки перед едой — общепринятое правило. Заодно и мордашку. Объявленный мной распорядок уже нарушен, сначала зарядка, потом умывание.

— Майкл, ты — мужчина? Тогда пошли делать зарядку! Маленькие дети могут не ходить, но ты уже большой.

Майкл раздумывает, но его берут за руку и отводят к столу.

— Ну, раз в этом доме я — один мужчина, то один на зарядку и пойду, — объявляю уже по-русски и сваливаю.

Пробежаться до мастерской всадников и конюшни не проблема, а удовольствие. Заодно и досаду с раздражением сбросить. Приехал-то только вчера, всего несколько парней случайно видел. Они деликатно не беспокоят, дают время пообщаться со своими.

Взрыв восторга на время блокирует беспокоящие мысли. Аж рука заболела от хлопков ладонями.

— Пошли, чё покажем!

Меня тащат на каретную площадку. Егор садится на место возничего, снабжённое несколькими рычагами. Сначала тянет и тут же отпускает один — не запряженная карета толчком дёргается вперёд. Плавным движением задействуется другой рычаг — будто подтолкнутая карета начинает катиться вперёд всё быстрее. Егор поворачивает штурвал, карета послушно бежит по кругу.

Останавливается. Уже без начального толчка медленно едет задом и встаёт на место.

— Видел? — Егор, как и остальные парни вокруг, светится счастьем.

Всей компанией идём в мастерскую, где он раскрывает механику. Пружина, очень мощная, толкает карету в первый момент. Можно и без неё, но только если дорога ровная.

— В гору выше градусов пяти маховик уже не вытаскивает, — объясняет Егор.

Как я понял, Юра Ольховский не спит. Конструкция маховика, механического аккумулятора, изменена заметно. По всему видать, ёмкость тоже увеличена. Кажись, Юра честно заработал хорошую премию. На полмиллиона точно. Интересно, почему он грант не просит?

— Слушай, Вить, — подсаживается Виталик, — ты ведь отряд космонавтов набираешь?

— Да, а что?

— Почему нас не зовёшь?

— Что значит «не зовёшь»? На сайте всё открыто, пиши и подавай заявку.

— Да мы писали… — кручинится взводный-1, хотя нет, давно ротный. — Нас заворачивают.

— Вас? Ты не один, что ли?

— Есть ещё пара человек, из молодых. Ты их почти не знаешь.

Останавливаю разговор жестом. Мне надо подумать.

Свои люди, с уровнем почти (или без почти) абсолютного доверия нужны везде. И чем дальше от меня, тем нужнее. Дисциплина у космонавтов и без того высока просто по умолчанию, иначе они не космонавты. Только хорошего много не бывает.