Байконур, ЦУП Агентства.

— Вимана, я — Гефест, жду выхода на голосовую связь, приём, — оператор делает паузу и начинает снова:

— Вимана, я — Гефест…

— Гефест, я — Вимана, слушаю вас, приём.

Оператор отдаёт микрофон мне.

— Вимана, доклад! — параллельно смотрю на картинку с «Ока Саурона».

Ничего примечательного, длинное сигарообразное серебристое тело ракеты. Нос выглядывает из тела ракеты подобно жалу.

— Гефест, ни один параметр за время полёта не выходил в красную зону, — сообщает чарующий девичий голос. — Программа испытаний идёт по плану. Информационный пакет телеметрической информации сброшен. Приём.

Кидаю взгляд на оператора, тот кивает: информация получена.

— Вимана, я — Гефест. Приём информационного сообщения подтверждаю. Отбой связи.

— До встречи, Гефест, — Вимана прощается не по протоколу.

Садимся за расшифровку и распаковку полученной телеметрии.

— В кормовой части ракеты температура поднималась, — Андрей ищет, к чему бы придраться.

— Не от солнечного света? — выдвигаю гипотезу.

— Скорее всего. Больше не от чего.

— Радиация?

— Три и четыре микрозиверта в час, — покопавшись в данных, Андрей находит ответ.

— Это много?

— Раз в десять больше, чем в высокогорье на Земле, — паренёк, видимо, спец в этой области отвечает на вопросительный взгляд Андрея. — На высоте в четыре-пять километров. Для земных условий высокий уровень. Но раз в пять меньше, чем на МКС.

То, что меньше, это хорошо. А то, что больше — плохо.

Телеметрию напрямую с «Симаргла» получаем раз в восемьдесят минут, когда он пролетает над Байконуром. В остальное время инфа идёт через цепочку спутников.

Время 18:17.

Начинается самый сложный этап. «Симаргл» совершает разворот на 180 градусов и включает маршевые двигатели. Скорость гасится до шести с половиной километров в секунду. «Вимана» отделяется от «Симаргла». Отойдя на сотню метров, оба аппарата совершают обратный разворот.

Оба модуля на гиперзвуковой скорости снижаются до высоты в сто километров. Сопротивление воздуха уже заметно. «Симаргл» можно затормозить до вполне приемлемых пяти-шести Махов (примерно полтора километра в секунду) или даже до нуля. Но нам надо знать, как он будет работать в режиме гашения скорости в атмосфере. Механизм торможения у нас не такой дубовый, как общепринятый за счёт трения о воздух. Вот и проверим эффективность.

«Вимана» улетает на следующий оборот, у неё не предусмотрен механизм «съедания» встречного потока. «Симаргл» ловит поток в воздухозаборник, генераторы снимают с него часть энергии, обеспечивая потребности бортового оборудования. Кислород также сжижается и собирается в резервуары, азот на этот раз выбрасывается в сторону, отдавая встречный импульс ракете.

В результате получается, что весь импульс от встречного потока ракета утилизирует. Тем самым делает торможение более эффективным. Лобовой воздушный фронт не просто так обтекает её корпус, как происходит обычно и именно сейчас с «Виманой».

— Как тебе, Андрей?

Песков понимает даже настолько неопределённый вопрос.

— Скорость гасится в пределах рассчитанного диапазона.

Все притихают. Наступил самый неприятный момент напряжённого ожидания. Все расчёты проведены, программа полёта перешла в полностью автоматизированный режим. «Симаргл» на бешеной для земных условий скорости нёсся домой, на Байконур. Вручную вмешаться ещё можно, но смысла уже нет. От ста километров и выше мы можем летать над любыми странами без спроса, а ниже — уже нет. На подлёте к Чёрному морю «Симаргл» резко снижается до двадцати пяти километров, скорость пока высока — три километра в секунду. Но уменьшается быстро. Ждём.

— Какой-нибудь Азербайджан или Грузия возмущаться начнут, — вполголоса говорит один из операторов. — Из-за пересечения их воздушного пространства.

— Пообещаю им, что перезвоню позже и поблагодарю за оказанное внимание, — ответствую хладнокровно. — В переводе с бюрократического языка на человеческий: пошли нахрен!

Парни сдержанно веселятся. Напряжение спадает, но никто не уходит. Все внимательно следят за постоянно меняющимися крупными цифрами на гигантском экране на стене. Скорость «Симаргла» и расстояние до Байконура. Нулевая точка в двадцати километрах севернее от точки старта.

За пять километров до финиша и на высоте двенадцать километров «Симаргл» встаёт вертикально. Пытается встать и пытается включить движки. Согласно запланированному манёвру он должен перейти в вертикальный полёт и выключить двигатели, когда обнулится горизонтальная составляющая.

Вместо этого вдруг резко увеличивается крен. Сразу после включения двигателей.

Не успел среагировать. Хотя чего это я? Полётом управляет программа посадки. «Симаргл» где-то там на высоте дюжины километров выписывает хаотические фигуры, как сдувающийся воздушный шарик с не завязанным горлом. Тяжко вздыхаю: