Шрифт:
– И за одну ночь им нужно облететь всех, чтобы каждый смог получить долгожданный подарок. А перед этим каждый нужно упаковать. Так?
– Ну, так. И что дальше? Зачем тогда вы играли Снегурочку?
– Потому что учителя и воспитатели любят всех своих детей и мечтают подарить вам праздник. Но Снегурочка и Дед Мороз не могут отвлекаться от своего важного дела и еще и ходить по утренникам. И взрослые вместе с Дедом Морозом нашли выход, как спасти праздники: они доверяют кому-то сыграть их роль и попросили заменять их на утренниках. Я помогала Снегурочке и Дедушке.
Девочки молчат, переваривают.
– Правда? – наконец спрашивает Анечка.
– Абсолютная. Будьте уверены, в новогоднюю ночь подарки вам принесет самый настоящий Дед Мороз.
– Я вам все равно не верю! – выкрикивает Танечка, царапая словами. – И никогда не поверю! Вы врете! Взрослые всегда все врут!
– А маму? – шепчет с надеждой Анечка, заламывая тоненькие пальчики. – Маму он нам тоже подарит?
Глава 16
Маша
Я так и не смогла сказать ей правду. Их это убьет. Нужно будет обязательно доложить их отцу о произошедшем. Возможно, ему придется найти хорошего детского психолога.
Я оставляю девочек наедине, позволяя им обдумать услышанное. Да и самой нужно привести в порядок бушующие мысли и эмоции.
Я бы так хотела, чтобы они подольше верили в Деда мороза и чудеса. Тогда ведь и мы, взрослые, верим в них рядом с нашими детьми. И я даю себе слово, что из кожи вон вылезу, но верну им веру в новогоднее чудо!
Вот только как?..
Ставлю греться обед и иду в гостиную заканчивать уборку. Оглядываюсь по сторонам. Здесь красиво. Вот только уюта нет. Души. Стерильная чистота и порядок, от которых хочется сбежать поскорее. Поэтому я уборку в этой комнате оставляю всегда напоследок.
Мобильный вибрирует в кармане, и я спешу отвлечься. Все, что угодно, лишь бы не убираться здесь.
Но, увидев имя звонящего, внутри все обрывается и холодеет.
– Алло? – голос дрожит и срывается. – Здравствуйте, Вениамин Иванович.
– Здравствуйте, Маша. Вы просили доложить о результатах повторного обследования вашей мамы.
– Д-да…
– К сожалению, они неутешительны, - его слова как мощный удар в грудь.
Ноги подкашиваются, и я буквально падаю на кресло. Едва не промахиваюсь, но успеваю зацепиться за спинку и усидеть на месте.
– Мама…она…умрет? – добавляю последнее слово шепотом, потому что мне его в слух произносить страшно.
– Нет, пока нет, - спешит заверить Вениамин Иванович. – Но, к сожалению, есть отрицательная динамика. И нам необходимо подключить дополнительную гормонотерапию.
– А в чем проблема?
– В финансах. Препарат не входит в перечень жизненно важных лекарственных средств, и его необходимо покупать самостоятельно. Должен предупредить, он очень дорогой, - доктор называет сумму, от которой все волоски на теле становятся дыбом.
– И курс лучше начать до нового года. То есть вот уже на днях.
– Я поняла вас, Вениамин Иванович, - бормочу медленно. Уставившись в одну точку на стене, прокручиваю в голове варианты, где и как в рекордно короткие сроки можно достать такие деньги. – Я позвоню, как деньги будут у меня на руках.
– До связи, Маша.
Доктор отключается, и рука с телефоном опадает вдоль тела.
Мне не достать таких денег в канун Нового года! Даже микрокредитные организации не дадут! Даже если я наберусь наглости и попрошу у Арсения Сергеевича аванс, это капля в море.
Неужели я не смогу спасти свою мамочку?.. Боже, что же делать?!
Перед глазами все расплывается. Они слезятся, как будто в них насыпали песка.
А потом до меня доносится запах гари.
Обед!
Черт!
Черт!
Черт!
Несусь в кухню, которую уже заволокло дымом. Закашливаясь, скорее распахиваю окно, проветривая помещение. Выключаю плиту и убираю в сторону напрочь испорченный обед.
– Теперь папа вас точно уволит, - раздается позади коварный и злорадствующий голос Танечки. – Потому что вы спалили обед и оставили нас голодными.
– Чем я вам не угодила? – вырывается из меня с отчаянием. Эмоции после разговора с доктором наслаиваются на очередную неудачу на кухне, еще и девочки пришли меня добить. Упиваются моим состоянием, тем, что я ко всему прочему могу еще и без работы остаться. Я на грани срыва. – Разве я сделала вам что-то плохое? Или, может, зла желаю?