— Ментоскоп, — невозмутимо повторил старый колдун. — Ментальоны им прослушивают… Ну мысли, мысли!

— В окаменелостях?

— И в окаменелостях тоже.

— А где их берут? Ментоскопы…

— У меня. Мне заказывают — я мастерю… Вот, гляди. — И Ефрем Нехорошев взял со стола обломок допотопного слухового рожка с приделанной сбоку загогулиной из алюминиевой проволоки.

А неделю спустя, пробегая с одного вызова на другой (кому порчу снять, кому порог заговорить), Портнягин углядел Соловеевну возле входа на чёрный рыночек у «Трёх волхвов». Ничего, живёхонькая, бодрая. Честно сказать, время поджимало, и всё же Глеб решил перекинуться с ней из любопытства парой слов. Лукошко у Соловеевны было то же самое, только вот, к разочарованию юного подколдовка, никакие в нём были не перлы, а самая обыкновенная малина.

— Здравствуй, Соловеевна, — подражая интонациям наставника, приветливо обратился к ней Глеб. — А ты, я смотрю, товар сменила…

— Ой, не говори, Глебушка, — не менее приветливо откликнулась торговка (оба давно уж были знакомы). — Ну да что делать! Не сезон…

— В смысле — на малину сезон начался? Или на перлы кончился?

— Да и то, и другое!

— Ну на малину — понятно. А на перлы с чего?

— Так дождей-то уже месяц как нет.

— И что? — не понял Портнягин.

— Ну как что… Вот оползёт отвал после дождичка, тогда и перлы покажутся…

— Ага… — озадаченно промолвил Глеб. — А те все распродала?

— Да учителю твоему спасибо, Ефрему Поликарпычу! Присоветовал тогда к Двоеглазову сходить — тот разом всё и купил. Прямо с лукошком взять хотел, да я не разрешила… Не лукошками, чай, торгую!

— Ну, удачи тебе…

Распрощались, и Портнягин в задумчивости двинулся дальше. У входа в местный музей палеонтологии приоставился, осенённый внезапной догадкой: а вдруг господа учёные и перлы исследуют? Как ни крути, а тоже окаменелость! Слямзить один такой с витрины… Однако музей, судя по всему, был закрыт. На двери висела табличка: «Извините. Все вымерли».

Самое бы время поторопиться домой, поскольку начинались критические (в смысле воздержания) дни, и Ефрем Нехорошев, несмотря на зароки и данные ученику обещания, мог в любой миг сорваться и принять первые сто двадцать капель.

Но тут, как нарочно, рядом остановился автобус до Колдобышей.

Песчаный отвал возник, должно быть, в результате оползня, скусившего добрую четверть травянистого холма. Похоже, местные и впрямь добывали здесь когда-то песок на нужды строительства, пока бугор на яму не съехал. Ну понятно, копи тут же прикрыли. И правильно, кстати, сделали.

Надо полагать, Соловеевна вопреки своим преклонным годам была старушка зоркая — всё подобрала, ни одного белого зёрнышка в сыпучем склоне Глебу высмотреть так и не удалось.

Он уже собирался разочарованный вернуться к конечной остановке автобуса, когда чуть было не наступил на крохотный перл, откатившийся на пару метров от песчаного отвала и лишь таким образом не угодивший в бабкино гостеприимное лукошко.

Поднял, осмотрел, сунул в карман. Подобно большинству своих ровесников Глеб Портнягин и мысли не допускал, будто в прошлом люди были умнее, чем теперь. Нет, правда! Если умнее, то что ж они тогда компьютеров не изобретали, смартфонов? Вопрос этот он задавал Ефрему довольно часто и каждый раз слышал в ответ примерно следующее:

— Потому и не изобретали, что умнее были. Зачем бы им сдались эти твои железячки, если на всё про всё своего ума хватало?

— Ты про колдунов или…

— Да почитай, про всех. В старину каждый хоть немножко, а колдовал… Мозгов, говорю, было больше, язык — сложнее… Что ни скажи, заклинание получится!

— И мыслеформы крепче выходили?

— Ну! Я ж о чём талдычу-то? У тебя вон, небось, ни одна не закуклится, покрутилась минуту — и лопнула. А тут столетиями лежат — и целенькие…

Не то чтобы Глеб не верил мудрому своему учителю, но и согласиться с ним не мог — хотя бы из чистого упрямства.

Как и предполагалось, развязал Ефрем. Судя по всему, до пятой по счёту стопки он ещё не добрался: задирист, занозист, говорлив, лохмы бровей задорно вздёрнуты, бородёнка торчком. Перелом в настроении и мировосприятии нагрянет лишь после стопки номер шесть.

— А-а, надсмотрщик явился? — разухабисто приветствовал ученичка старый ёрник. — Борец за трезвость?..

— Чисто дитё малое! — упрекнул его тот в сердцах. — На минуту оставить нельзя!

— Ни хренас-се минута!.. — подивился Ефрем. — Полдня невесть где шлындрал… А-а… Понимаю, понима-аю… — продолжал измываться он. — Порчу с клиента сымал. Или такой трудный порог попался, что и не заклясть никак? А я уж решил, сбежал ты…

— Ага, жди! — огрызнулся Глеб. — Слушай, Ефрем… Пока в астрал не ушёл… Скажи, а вот перлы, они как ценятся? Чем крупнее, тем дороже?

Колдун прыснул (должно быть, умилила его наивность воспитанника). Затем вновь насупился.