Шрифт:
— Б-б-а-а-ам!
— Б-б-а-а-ам!
Пока разносили в упор вторые ворота, арбалетчики держали под прицелом крепостные стены. Случалось и такое, что высунувшийся лучник получал сразу две, а то и три стрелы, и мешком валился вниз. Впрочем, доставалось и нашим, и то один, то другой воин падал, поймав стрелу в шею или глаз. Вперед вышел десяток с топорами, прорубил размочаленный брус и сбросил его на землю. Створки со скрипом открылись, и ревущая толпа ворвалась в город. А там, за воротами, бестолково суетились люди. Они пытались выстроить оборону, но были сметены арбалетным залпом. Никто не ждал такого быстрого прорыва. Неприступная твердыня, которая должна была неделями держать удары тарана, пала меньше чем за час.
— Вперед! — ревел подполковник, который до смерти хотел утереть нос старшим братьям. Он ведь уже давно смирился, что не быть ему князем, а тут такое дело…
— Не щадить никого! — ревел он, и в этом была суровая правда жизни. Нам здесь балласт не нужен. Эту крепость скоро в осаду возьмут, и месяца не пройдет. А раз так, то зачем нам кормить несколько тысяч горожан. Обуза это.
— Кто факел на крышу бросит, на кол сядет! — орали офицеры, сдерживая озверевшую от крови солдатню. — Вам же самим тут жить! Затуши огонь, олух!
Я вступил в город, который теперь напоминал кладбище. Улицы были усыпаны телами, и почти все они принадлежали горожанам. Отовсюду неслись женские крики и довольный гогот солдат. Горе побежденным… Здесь лишь немногие могли взять в руки оружие. На всю Ольвию — человек триста. Еще с полсотни воинов валялось в лихорадке, а за стеной снежок заметал десятки свежих могил. Тут тоже совсем недавно прошла оспа. Если бы ворота были целы, то и трех сотен за глаза хватило бы для обороны. Мы просто передохли бы под этими стенами от голода.
— Ворота чините и занимайте дома, — скомандовал я. — Устраивайтесь надолго, подполковник.
— Все сделаем, ваше сиятельство, — преданным взглядом уставился на меня Мазовшанский. — Вы-то сами куда теперь?
— Пойду с аварскими тысячами на восток, — пожал я плечами. — Опустошим все, до чего дотянемся, а оттуда по льду Днепра уйдем на север. Назад нас болгары не пропустят, да и есть там уже нечего. Поднимемся до края лесов, а оттуда повернем на запад. Возьмем Галич и двинем домой через Торуньский перевал.
— Безумие! — крякнул Мазовшанский. — У вас, ваша светлость, осмелюсь сказать, точно мозги набекрень. Но может сработать… Такое ведь даже в горячке не представить…
— Гонцов в Измаил срочно послать нужно! — спохватился я. — Отряжу пятерых. Рисковать нельзя. В Братиславе никто не знает, чем мы тут занимаемся.
— Не доверяете? — понимающе хмыкнул княжич.
— Имею для этого все основания, — холодно ответил я.
Наши нобили думают, что я разгромлю кочевья, а потом вернусь назад тем же путем. Нашли дурака. Там меня уже арбалетчики ждут. Я до Братиславы просто не доеду…
— Как взял Ольвию?
Маршал Драгомиров вертел в руках сообщение из Измаила и не верил своим глазам. Они там что, пьяные все? План ведь был совсем другой. Тоже безумный, но не настолько же.
— Ах ты ж…! — маршал даже рот раскрыл, пораженный внезапной догадкой. — Надул нас! Как последних дурней надул! А я еще понять не мог, зачем ему три батальона пехоты? Думал, пусть его…. Обгадится погуще… Вот ведь говнюк! Ох и его сиятельство подзаборное! Всем носы утер!
— Ваше превосходительство! — в дверь просунул голову ординарец. — Вас великий логофет к себе требуют. Незамедлительно.
— Интересно, зачем бы я старому хрычу понадобился? — зло хмыкнул маршал, бросая донесение на стол. — Неужели мальчишка еще что-то затеял? Если так, я за него пойду свечку поставлю. Он же нас всех спас. Прямо сразу же и пойду, как только меня пинком из маршалов вышибут. Если он еще что-то такое же сотворит, мне точно не усидеть.
— Коня мне! — рявкнул он и выскочил на улицу, зло хлопнув дверью.
Уже минут через десять маршал небрежно кивнул хорутанину у ворот, что вытянулся при виде него, и проскакал в сторону правого крыла, где и сидел великий логофет. Во всем этом немалая тонкость есть. Его ведь могли и к главе Ордена вызвать, и тогда в Черный город ехать пришлось бы. Там у князя-епископа Яромира II тоже рабочие покои были, недалеко от пыточной. Его Блаженство крики испытуемых никогда не пугали. Но раз сегодня вызывает логофет, то разговор пойдет в мягкой, и даже дружеской обстановке. Многоопытный царедворец в таких вещах не ошибался никогда, а потому и сидел на своем месте уже очень давно. Прямо с того самого дня, как его предшественник погубил под Киевом два легиона. Да, сегодня его Блаженство был заботливым дедушкой. Вон, даже самолично заварил новомодный чай, корзинку на стол поставил с пирожками, и варенье… М-да, если уже и варенье в дело пошло, то совсем плохо…