— Патлатый-то? — уточнил я. — Хозяин «Волги»?

Каналья скривился и махнул рукой.

— Да какой он хозяин? Бомж он. Прилип, как банный лист — подавай ему работу. Я говорю, что всё, неактуально: места заняты, он уселся и ждет, вдруг что будет надо. Тут, говорит, и спать лягу, вдруг стажер накосячит. В рюкзаке у него палатка, прикинь?

— Кто ж ему доктор? Сейчас мы и правда ничем не поможем. Так что не волнуйся, если инопланетянин перепутает и установит на машину гиперпространственный двигатель, возьмешь узбека.

— С ним тоже что-то не так, — вздохнул Каналья. — Он, похоже, бухой. Трезвый так себя не вел бы.

Я посмотрел на «индейца»: на алкаша не похож, да и на узбека — не очень. Замерзнет дурачина в своей палатке при –10. Вспомнился Влад, который работает на деда. Тот вообще только из зоны вышел, так дед им нарадоваться не может. Но его я проверил, когда деду сосватал, а этого узбека — куда? Заплатить ему, чтобы бабушке огород вскопал и дров наколол? Так вдруг он неадекватный.

Положив окурок в консервную банку, Каналья прищурился на солнце и сказал:

— Хорошо-то как! Тепло, всю зиму бы так.

— Над горами «борода». В Москве мороз. Чую, скоро будет нам весело.

— Ну, посвистит ветер день-два, — проговорил Каналья. — В первый раз, что ли? Переждем, и опять трудиться.

— Слишком большая разница температур, — не согласился я. — У тебя еда дома есть?

По тому, как задумался Каналья, я понял, что нет, и посоветовал:

— Так купи. Лишней не будет, а если придется засесть в доме дней на пять, пока буря не утихнет, выручит. Только не откладывай с этим, ладно?

— Ладно, — отмахнулся он, — куплю. Пора работать.

За бабушку я не переживал, у нее всегда имелся такой запас продовольствия, словно она готовилась к концу света. И свечи были, и фонарики с батарейками, и даже йод и водка в аптечке — на случай ядерной войны. Вспомнилась табличка в Таиланде: «В случае зомби-апокалипсиса держитесь ближе к туристам из России, так у вас появится шанс на выживание». Причем написано было по-английски.

Грядущая непогода, можно сказать, спасет ее запасы, там не успеют завестись жучки. Индюшата и цыплята все подросли, выживут. Вот только как передавать деду товар? Придется им с Владом устроить себе выходной.

Было начало четвертого. Осталось заехать к Барику, убедить его, что мы на него зла не держим. Или ну его? Без гнилушки чище воздух, страсти поутихнут — сам объявится.

Когда проезжал мимо узбека, что-то меня будто остановило, и я не стал заводить мопед, повернулся.

— Здравствуйте.

Мужчина мгновенно вскочил, пригладил растрепанные волосы, черные, как смоль и сказал совершенно без акцента:

— Здравствуй.

Не бухой, не гнилушка, от него так разило отчаяньем, что самому завыть хотелось. Может, и прав беженец… правда, резня в Киргизии была три года назад.

— Кто вы по профессии? — спросил я.

— Специальность — прикладная механика, это первое образование. Работал конструктором на автомобильном заводе, но недолго. По второму образованию я режиссер.

Захотелось присвистнуть. Вот тебе и низкоквалифицированная рабочая сила! Крутые, но сейчас совершенно не востребованные специальности.

— Круто! — оценил я и пожалел, что Каналья взял инопланетянина и кунг-фу панду.

— Гражданство у вас есть? — продолжил я. — И как вас зовут?

— Алишер. Да, я гражданин Российской Федерации и большую часть жизни провел в России, отец был военным.

— Меня зовут Павел. Если вы в городе недавно, то, наверное, не знаете, что эти облака над горами…

— Знаю, — вздохнул он и пожаловался: — на работу не берут, говорят, чурка, своих девать некуда. Но душа-то у меня русская! Друзья все русские… были.

— Понимаю. Знаете что? — Я протянул ему две тысячи. — Найдите брошенный дом, купите еды и ждите. Когда закончится буря, попробуйте прийти еще раз. С вашим образованием цены вам нет.

Узбек покосился с подозрением, отодвинул деньги.

— А ты, собственно, кто? Я в подачках не нуждаюсь.

— Я — бизнес-партнер Алексея. Мы планируем расширяться в январе, вот тогда рабочие руки и понадобятся. Но мне кажется, что раньше. Главное дождитесь, пока освободится место. Деньги отработаете.

Положив две тысячи на землю и придавив камешком, чтобы ветром не унесло, я поехал домой и всю дорогу думал о странном узбеке с русской душой. Допустим, он не соврал. Военный в СССР — человек кочевой, вот отца Алишера и мотало по стране. Мальчишка ходил в русскую школу, общался с русскими, перенимал их повадки, а когда вернулся в Узбекистан, вдруг почувствовал себя там чужим. А здесь его считают чужим из-за национальности. Но ведь это ничего не значит, если он хороший человек и грамотный специалист.