То, что он чужую девочку гоняет, это нормально, ему — можно, Лика — заслужила только тем, что ее некому защитить. У меня аж зубы скрипнули от злости — наш папаша в своем глазу бревна не замечает! Но выяснять отношения и вправлять ему мозги было не время…

Очень хотелось внушить, чтобы отстал от матери и прекратил обижать свою падчерицу, но я чувствовал, что не подействует, а лишь спровоцирует приступ агрессии. А бесится он не из-за любви и связанной с ней ревность и даже не потому, что у него за нас душа болит. Его задевает, что другой мужчина пользуется тем, что он считал своим.

— Как думаешь, у Анны будет мальчик или девочка? — сменил тему я. — Хочу подержать на руках младшенького. И Боря избавится от статуса младшего в семье.

— Не знаю кто, — буркнул отец. — Анна говорит, будет девочка, но это ей только кажется.

— Надо день рождения Бори вместе отметить. — Я подмигнул Боре незаметно от отца: — Ты, я, Боря, Анна. Раз у вас с мамой не заладилось…

Отца снова перекосило, он криво усмехнулся:

— С ней как раз все было нормально, это все вы.

Резко поднявшись, он в три шага преодолел кухню и прихожую и принялся одеваться.

— Эй, ты, колхозник, — крикнул отец из прихожей. — Только подними руку на моих детей — закопаю!

Таки началось.

Я выбежал из кухни, протиснулся в зал, готовый разнимать двух дерущихся мужчин. Если Алексеич не совсем идиот, он просто не высунется из спальни. Но его умственные способности оставляли желать лучшего.

— Слышал меня? — рявкнул отец и набычился, приготовившись к драке.

Я тоже приготовился. Боря в кухне, наверное, свернулся калачиком и дрожит, а мама — уговаривает сожителя не быковать. Текли секунды, ничего не происходило, но расслабляться я не спешил.

— Ты меня услышал! — крикнул отец, зашнуровывая берцы.

Удивительно, он немного успокоился, уходя — ощутил себя победителем, большим и страшным. Как я и рассчитывал, мое приглашение отметить Борин праздник с ним и Анной он проигнорировал. Не удивлюсь, если это Лялина его отправила поздравлять Борю.

Борис же бросился за отцом, хватая куртку и одеваясь в подъезде. Донеслось:

— Па! Подожди! Па!

Только бы не начал матери гадить и провоцировать отчима, который ему не нравится настолько, что он аж шипеть начинает. Смотреть, что там у них и как, я не стал, вернулся за стол, доел торт.

— Ушел? — спросила мама из зала.

— Вроде бы да, — ответил я.

Накинув халат, мама вышла из спальни, закрыла входную дверь на защелку и привалилась к ней спиной, говоря:

— Господи, я думала, они убьют друг друга! Спасибо Васе, не поддался на провокацию. — Мама посмотрела на меня и задала риторический вопрос: — Вот что ему надо? Почему не отстанет, а?

Я попытался объяснить:

— Он считает этот дом своим и бесится, что тут появился новый хозяин.

— Хоть бы раз алименты за четыре месяца заплатил! — пожаловалась мама. — А права качает!

— Ты подала на алименты? — уточнил я.

— Нет, — ответила она. — Но тут же его дети! А если бы нам было нечего есть? Сначала хотела, а потом подумала и решила, что не надо быть обязанной. Выкрутимся.

— Это правильно, — кивнул я.

Вернулся Боря, бросил на маму виноватый взгляд, а она побежала его поздравлять, принесла коробку. Боря открыл ее, кисло улыбнулся и проговорил:

— Столько трусов и носков у меня отродясь не было.

Мама засмеялась вместо того, чтобы обидеться.

— Отец тоже подарил трусы и носки? Ты посмотри внимательно, там на дне есть кое-что еще.

Брат отошел в сторону и под носками обнаружил пять тысяч, просиял, пошелестел купюрами. Хотелось добавить: «Моя пре-елесть» — но пока эту шутку не оценят.

— Теперь мне точно хватит! — радостно сказал он.

По дороге в школу я мысленно подводил итоги недели: она выдалась пустой, если не считать несколько событий: к нам на тренировку пришел Олег, великий мастер кунг-фу, и дед купил себе «Москвич» и сразу же загнал его на ремонт, чтобы не подвел в далекой поездке. Пока машина ремонтировалась и было немного времени, дед пообещал наведаться на Черкизон и набрать товар и подарки по списку.

Как и запланировал, в среду я с Лидией сходил в органы опеки, но — вхолостую. Начальница была на больничном, а с замами я не рискнул обсуждать такой деликатный вопрос. Похоже, это затянувшееся дело придется отложить до следующего года.

Что касается Олега и кунг-фу, давно я не испытывал такого испанского и немного — русского стыда. Здоровенный детина, роста в котором чуть меньше двух метров, бородатый и патлатый, сорока пяти лет от роду шипел, ревел и корячился, изображая вместо разминки разные стойки. Причем с растяжкой все у него было скверно, и стойки получались кривыми.