А вот наш новый ПЯМС — уже прямой аналог Кольта М1900. Только снова лучше. Джон-то пока ещё находился в начале пути к своему истинному шедевру, тогда как мы с Мосиным, не без моих «криков и ударов ножками по полу», перешагнули разом через несколько ступенек. Перешагнули, значит, и получили что-то типа того же Кольта, но уже ближе к модели 1911 года, да с двухрядным магазином на 15 патронов. В общем, по нынешним меркам — чистой воды фундервафля — то есть чудооружие, как оно есть. И это правда! Такой пистолет и все 100 лет может на вооружении армии оставаться. Век! Целый век!

Потому и сидит сейчас передо мною хмурым этот Мосин. Прекрасно понимает, что я снова прав. Но сделать просто ничего не может. Страна только-только сама начала производить своими силами новые армейские револьверы, и никто ему не позволит даже попытаться перевести её армию и флот на тот же ПЯМС. А без него и его патрона, вот такие автоматические карабины, как обозвал он мой пистолет-пулемёт, также никому не сдадутся от слова — «абсолютно».

Зато, хоть с ручным пулемётом дела как-то двигаются в нужном направлении. И если бы я лучше разбирался во всяком там разном стреляющем, то, наверное, смог бы сказать, что в очень трудно рождающейся «машинке» возможно было опознать родственника ручного пулемёта Льюиса образца 1923 года. С магазинным питанием снизу. Но я не разбирался! И просто был удивлён, что ни на Дегтярёва, ни на Калашникова, ни даже на английский Брен это не было особо похоже. К добру то или к худу — пока ещё было не ясно совершенно. Радовало уже то, что хотя бы что-то делалось.

[1] ППШ — пистолет-пулемёт Шпагина

[2] ППС — пистолет-пулемёт Судаева

С Кази, как я уже говорил, мне тоже вышло много поругаться. Но тут он уже меня поначалу своими аргументами задавил. Динозавр же! Пользуется преимуществом в весе! Гад.

Но задавил частично! Я в ответ потом по нему тоже потоптался своими грязными пяточками знающего много чего попаданца! Даже за ухо в конце концов оттаскали, не имея должных словесных контраргументов в возникшем споре! Чтоб, значит, старших уважал и не дерзил.

Нашёлся, блин, старший! Да я в душе постарше него буду! Просто из-за молодого тела шило в одном месте никак не угомонится, вот и выходит моё общение с людьми таким, каким выходит.

Люминий — это, конечно, не чугуний с железием. Кто соответствующие чушки из вагонов по ночам разгружал, тот знает, что я прав. Люминий — он куда приятней и милей тому, кто его таскает. Но, вот беда, тоже металл, что поддаётся ржавлению. Особенно в солёной воде. Особенно, учитывая то, что алюминиевый корпус ты сейчас хрен чем покрасишь так, чтобы эта самая краска уже через неделю не начала с него сползать слоями. Плюс дорогой, собака. Один кило — рубь!

К чему я это всё говорю? Да к тому, что первый отечественный моторный торпедный катер, точнее его прототип, на небольшой верфи Кази сварганили из древесины, как и все те прогулочные катера, что он прежде делал для состоятельной публики. Сварганили по всем нынешним правилам постройки миноносного корабля такого класса — то есть с намертво прикрученным к носу слегка наклонным минным аппаратом. Точнее с местом под него, поскольку кто бы сейчас Кази этот самый минный аппарат дал в руки подержать.

По-сути, сотворил он самый обычный 50-футовый минный катер, но только с нашим мотором вместо паровой машины и котла. И всё! На этом весь его прогресс закончился! Я себе лицо едва фейспалмом не разбил, когда увидел это бултыхающееся на воде чудо инженерной мысли.

Это ведь надо было так умудриться загубить на корню вообще всю идею! Зато, блин, всё в соответствии с распоряжениями вице-адмирала Тыртова — управляющего Морским министерством. Тоже очередной динозавр на мою многострадальную попаданческую голову. И тоже с правом прекращать и не допущать ничего нового. И ведь даже стрелять их всех бесполезно! Все остальные точно такие же!

Получилось у Кази, короче говоря, самое обычное корыто со скоростью в 14 узлов. И он, блин, счастлив! Типа, получилось ведь! И скорость аж на 2 узла выше, чем у такого же, но парового! А то, что с такими движками он должен был спроектировать и построить конфетку, которая и 25 узлов и более обязана была показывать, это уже были лишь мои чаяния, что без должного пригляда погибли сразу же после моего отъезда в загранкомандировку.

— Это что? — скорчив брезгливую моську, ещё более брезгливо ткнул я пальчиком в направлении покачивающегося на волнах плавсредства.

— Это катер! — уже нахмурившись, но, всё ещё гордо выпячивая грудь колесом, тут же отрапортовал Михаил Ильич. — Минный!

— Нет. На минный катер это точно не похоже, — вовсе перекосил я свою физиономию, дабы всем её видом донести до собеседника, что я вообще думаю о его творении. — Это, скорее, то, что в воде не тонет, когда попадает туда из канализационных труб.

— Да что ты понимаешь в военно-морской технике, малёк нахальный! — мигом взвился этот динозавр из класса водоплавающих и давай тут же склонять меня всякими нехорошими словами. Да ещё при этом активно размахивать руками.