— Ну, что вы, дорогая Падме! Просто в ваших словах слишком ясно узнаются интонации сенатора от Чандрилы. А вы еще недостаточно опытны и излишне самоуверенны, чтобы безошибочно отличать, какие мысли в вашей голове — действительно ваши, а какие вы просто впустили туда извне.

— Что вы имеете ввиду, Палпатин? — чуть насупилась Наберрие.

Молодец. Не прячется за стеной мелочных обидок, а стремится разобраться в сути слов собеседника. Только чуточку фамильярное «Палпатин» — лишнее.

— Всего лишь то, что нормально, когда ваши мысли совпадают с мыслями другого разумного. Это и называется единомыслием. Но часто условно разумные существа предпочитают впускать в свою голову чужие мысли просто чтобы не думать самим. Это так удобно…

— Это я поняла, — чуть поспешно перебивает меня Падме, (неужели я сумел ее смутить?) — Почему вы решили, что мысль о ненужности для Республики слишком милитаризированной службы спасения не моя?

— Чандриле она может быть и правда не очень нужна. Центральные миры, Перлеманский торговый путь под боком. Склонной к техногенным катастрофам тяжелой промышленности нет… А вот так ли способные эффективно работать даже в зоне вооруженных конфликтов спасатели были не нужны Набу во время блокады, например?

Конечно, я несколько передергиваю. Создавать я планирую прежде всего спецназ, который до поры до времени станет отрабатывать навыки на ликвидации всяческих ЧС. Но этого милой девушке знать незачем. Да и спрашивает она о другом.

— Но что за маниакальное стремление вывести новую структуру из-под контроля Сената?

— Не передергивайте. Не из-под контроля. Из подчинения. Просто я слишком хорошо помню, как мучительно долго Сенат принимал решение по Набуанскому кризису. Разве королева Амидала забыла об этом?

Девушка прикусывает губу. Это был удар ниже пояса, не спорю. Но нехорошо, если сенатор от родного мира верховного канцлера окажется в жесткой оппозиции к нему. Так что я не жалею времени на индивидуальную работу с госпожой Наберрие.

Вызов на коммуникаторе заставляет бровь удивленно подняться. Око? Неожиданно. С девушкой я продолжаю встречаться время от времени, но она никогда не звонит мне первой. Что-то случилось?

— Извините за беспокойство, канцлер, — во внешне официальном голосе сквозит искренняя тревога, — но мне кажется, вам следует знать об этом прямо сейчас. Только что мы прибыли на пожар в торговом центре «Звездопад». Жертв много, однако не настолько, чтобы о нем немедленно доложили верховному канцлеру. А дело в том, что сюда только что примчался Энакин, и я боюсь…

— Я понял вас, Око. Спасибо.

Кладу трубку и прислушиваюсь к Силе. Ничего. Что, впрочем, неудивительно. Скрывать свою мощь ученик умеет при любых обстоятельствах, на уровне рефлексов, иначе под носом у джедаев никак. Но общее напряжение ткани Великой мне не нравится. Точнее, что-то из происходящего не нравится самой Великой. «Звездопад» — тот самый торговый центр, который обычно посещает Шми Скайуокер. И если с ней стряслась беда, то реакция сына может быть непредсказуемой. Око права, надо ехать.

Не то, чтобы я слишком переживаю. Такие эмоциональные встряски необходимы для становления молодого ситха. Если жизнь сама их не подбрасывает, долг учителя смоделировать источник нестерпимой боли, укротив которую, только и можно стать лордом. Однако хорошо бы получить такой источник в местах тихих и от джедайских глаз далеких. В общем, страховать ученика надо непременно.

* * *

Высокое городское начальство на пожар еще не слетелось. Тем проще отводить окружающим глаза, чтобы меня не досаждали узнаванием. Потому что времени на это у меня нет. Как и нет необходимости искать ученика. Теперь я ясно чувствую его отчаяние. Похоже, мальчик опоздал.

Вон он. Сидит возле носилок с накрытым грязноватой тряпкой телом. Двое санитаров переминаются с ноги на ногу на почтительном расстоянии. С инстинктом самосохранения у ребят все в порядке: унести тело они и не пытаются.

На меня реагируют, когда я подошел совсем вплотную.

— Она не должна была погибнуть. В продуктовом гипермаркете и задымления толком не было. Она побежала помогать тем, кто был на верхних галереях и не рассчитала свои силы… — глухо сообщают мне, не поднимая головы со сложенных на коленях рук.

Пинком заставляю ученика встать. Поднимать за шиворот — много чести. Разворачиваю его так, чтоб горящие золотом глаза были не видны окружающим. Бью по щекам. Раз, другой, третий. До тех пор, пока глазам не возвращается естественный цвет.

— А теперь марш разбирать завалы и искать тех, кого еще можно спасти! Или полагаешь, что помощь девятнадцатилетнего бугая там без надобности?

Энакин идет словно пьяный. Но идет. А я его жалеть не нанимался. Мне гораздо интереснее, чтобы он не оказался в джедайских подвалах по обвинению в падении во Тьму. Оборачиваюсь на чей-то упершийся мне в спину взгляд. Падме Наберрие. Ее-то сюда зачем принесло? Глаза полны ужаса.