— Кто… там? — кивает она на поднятые с земли носилки с телом.

— Его мать.

— Как… Как вы могли?!

Для того, чтобы уклониться от ответа на идиотский вопрос, оказывается достаточным обеспечить собственную узнаваемость. Хоровод чиновников вмиг оттирает сенатора в задние ряды.

Уезжать не тороплюсь. Дожидаюсь, когда спасательный этап операции завершится, и перепачканный в саже ученик появится передо мной. Внешне он вроде бы спокоен. И глаза голубые. Даже слишком.

— Я убью тех, кто это устроил.

— Это не теракт. Несчастный случай во время ремонтных работ.

— Мне без разницы.

— Хорошо. Но только после похорон. Раньше запрещаю.

Энакин не отвечает. Его ярость уже не вырвется наружу. Она жжет его изнутри. И еще неизвестно, что хуже. Жаль, что это не теракт. Тогда можно было пустить парня по следу врага: от непосредственных исполнителей к посредникам, от посредников к заказчикам. Пока порожденная болью ярость не израсходуется силой ударов светового меча. А сейчас что делать? Чуть-чуть погружаюсь в Силу, отпуская подсознание на первый план. Не люблю я такие приемы, предпочитаю полагаться на силу своего интеллекта, а не на Тьма его знает какие инстинкты. Но сейчас я действительно не знаю, что делать.

И через миг обнаруживаю Энакина в собственных объятьях. Он от неожиданности пытается вывернуться. Но из моих рук так легко не уйдешь. Понявший это ученик вдруг расслабляется, утыкается лицом мне в плечо и беззвучно рыдает. Я осторожно провожу рукой по спутавшимся волосам. Все правильно. Со слезами уходят излишки Силы. Крайне непродуктивно уходят. Но груз, который не в силах унести, надо бросать, чтобы не надорваться. Так что плачь, мой мальчик. Сам не пробовал, но, говорят, полегчает.

* * *

А на похоронах душу вдруг скрутило приступом лютой зависти к Дуку. Уж больно искренне граф рыдал над гробом. И чихать ему было на то, что кто-то там нехорошо подумает о могущественном магистре Ордена джедаев — третьем лице в его иерархии. Я такой искренности себе позволить не мог никогда. Глупость, а обидно, понимаешь.

Но хорошо хоть страховать магистра от падения во Тьму на почве скорби по любимой женщине мне не пришлось. Сам справился. И несмотря на слезы выглядел достойно. Или именно благодаря слезам? А-а-а, пустое. Поняв, что опасных истерик у джедая не предвидится, переключаюсь на ученика. Энакина словно в карбоните заморозило. За последние сутки он и слова кажется не вымолвил. Зверь, готовый к прыжку. Мешать этому прыжку я не собираюсь. Как, впрочем, и помогать. Контроль и фиксация результата.

* * *

Поэтому доклад Айсарда о расследовании пожара в торговом центре я заслушиваю сразу по возвращении с кладбища. В присутствии Скайуокера, естественно. Впрочем, слушать-то особо и нечего. Директору откровенно скучно рассказывать о том, как бригада гастарбайтеров-вуки, вчера с Кашиика, не справились с установкой плазменной сварки, о выключенной на профилактику системе пожаротушения, об отсутствии планов эвакуации установленной формы и в установленных местах и о дне особенно больших сезонных скидок, из-за которых народу на галереях оказалось значительно больше обычного. Все это по отдельности тянуло разве что административный протокол. И оснований полагать наличие злой воли, которая позволила всем этим мелочам встретиться, директор не нашел, как ни старался. Мы с Энакином это тоже знаем. Нити Великой Силы просмотрены-пересмотрены. Еще за пять минут до того, как неумеха-вуки выронит горелку на баллон с взрывоопасной смесью, ничего не предвещало беды. Стечение обстоятельств.

Энакин не возражает. Кивает Айсарду, просит посмотреть финансовую отчетность владельцев ТЦ и испрашивает разрешения удалиться. Несмотря на тревожный взгляд Арманда, разрешаю. Энакин спокоен не только внешне. Боль и гнев как топливо реактора солнечной ионизации готовы генерировать огромную силу. И молодой ситх знает, куда обрушить эту силу. Во всяком случае, пока он лишь готовит этот удар, контроль над болью, гневом, силой абсолютны.

* * *

Утром Энакин не вышел к завтраку. Это не вызвало тревоги. Ученика я чувствую на расстоянии. А вот удивление имеется. Пойти посмотреть? Юный ситх обнаруживается в своей комнате спящим у невыключенного компьютера. Похоже до рассвета сидел за монитором и сморился. Поворачиваю монитор к себе. Котировки Большой корусантской фондовой Биржи? Неожиданно. Ибо ладно бы, ученик владельцев «Звездопада» разорял. Но акции-то рухнули как раз у их конкурентов.

— Учитель… — парень неловко вскакивает из-за стола.

— Что это? Почему ты решил, что в трагедии «Звездопада» виновна фирма сенатора Иблиса?

— Непосредственно в пожаре — не виновны. Но Иблис пытался отжать бизнес у конкурентов, не гнушался никакими методами и не желал идти на мировую. Поэтому у владельцев «Звездопада» возникли финансовые сложности, из-за которых они стали нанимать неквалифицированных рабочих и совмещать распродажи с ремонтом системы пожаротушения. По сути они защищали свое дело…

— Иблис потерял всего лишь деньги… Или это только начало?

— Насколько я знаю сенатора, деньги — самая нежная и уязвимая часть его души.

— Удовлетворен?

— Нет. Но это максимальная доза воздаяния, которая не преумножит несправедливость этого мира.

— Поясни.

— А что еще? Пойти в госпиталь, дорезать выжившую часть бригады вуки? Или инженера по технике безопасности, которого и так теперь затаскают из-за несоответствующих установленной форме планов эвакуации?