— Поздравляю Туров, — Меньшов прекратил вглядываться в шпиона ордена и уселся напротив меня, — наконец-то у нас успех. Наконец-то и меня ты порадовал крупной рыбой.

— Значит, всё закончилось? — я пропустил мимо ушей его аналогию о рыбалке (ощущения червяка на крючке мне надоели, если честно) и перевёл разговор в плоскость своих желаний. Интересно, а отпуск он мне даст за это? Женюсь и поедем с Лирой в медовый месяц.

— Э нет, лейтенант, — тихо рассмеялся Меньшов, — всё только начинается.

— … .

— Ты и сам всё понимаешь, Ростислав, — Валентин Севович посерьёзнел и качнул головой на премьер-майора: — выпотрошим Илюшу, достанем сведения, и такой фронт работы откроется — мама не горюй: он же тридцать лет у нас тут окапывался.

Посмотрел на Вельминова. В голове всплыли воспоминания допроса бритского офицера. Допроса, который проводил я. Как он…. Глаза моргнули и картинка сменилась. Теперь, в допросной, пытали меня.

Не хочу принимать участие в этом. Не хочу.

Перевёл взгляд на Меньшова, и он понял меня без слов.

— Извини, — развел он руками, а лицо стало таким понимающим, что захотелось, чтобы он хмыкнул, как обычно, а не это вот всё. — Тебя с собой не зову, узнаешь всё потом.

— А чего мы ждём? — я снова решил сменить тему и задал вопрос, который меня мучил с самого начала покушения: — где морпехи из соседних камер?

— Сидят, — хмыкнул Меньшов, ничуть не удивившись повороту в разговоре. — Что им ещё делать в камере-то?

— Они, разве, не с вами? — протянул я, ощущая, что моё лицо можно помещать на обложку журнала «Нежданчик года».

— Конечно нет, — теперь, подняв брови, удивился Валентин Севович. — Где я тебе столько верных людей возьму?

— Но, как же….

— Растеряшев подсуетился, — пожал плечами Меньшов. — Кто-то крикнул на полигоне, что двадцатый взвод отлюбит двадцать пятый, и понеслось.

— И вы забили губу и камеры здесь, — протянул я, понимая, весь масштаб подготовки, которая явно основывалась на случайностях, а не на чётком планировании. — А где же настоящий Белоусов? Вы же под него замаскировались, чтобы сойти за слабака и не вызвать подозрений. И отряд Малышева не использовали по этой же причине. А ждём мы Растеряшева, чтобы незаметно вывести пленника.

— А ты крепок задним умом, Ростислав, — Меньшов покрутил шеей и поморщился, беседа ему явно надоела. — Геннадий отдыхает в санатории.

— Благодарю, — машинально ответил я на явный антикомплимент, чем вызвал очередную усмешку на губах Меньшова. — Но по поводу дела я правильно догадался? Вы мне задним числом оформите отпуск на время событий в столице?

— Не оформлю, — усмехнулся Меньшов, — уже оформил.

Только он договорил, как на пороге в камеру возник Растеряшев. Форменная куртка на его животе распахнулась, и белая рубашка красовалась кровавыми пятнами.

— Что так долго, Витя? — возмутился Меньшов, вставая с койки.

— Прошу простить, — сверкнул огнём в глазах Растеряшев и утёр со лба пот тыльной стороной ладони, — дежурного откачивал, эта тварь, — он посмотрел на премьер-майора, — с жертвами не считается.

После этих слов Виктор Маркович наклонился в коридор, взял что-то и, разогнувшись, протянул мне огромный чёрный мешок из полиэтилена:

— Дух перевести надо. Пакуй его, Туров.

Илью Игоревича Вельминова я «упаковывал» в одиночестве. Крайне неудобное занятие, скажу я вам. Особенно, когда человек замер, как манекен. Меньшов лишь хмыкнул в ответ на мои взгляды, и отпускать силу не стал. Он опасался, что майор покончит с собой. Потому я не стал ничего говорить, лишь вздохнул.

Но Валентин Севович всё же помог, хоть и по-другому. Он просто поднял Вельминова своей силой. Перевернул вниз головой и мне осталось лишь подставить пакет.

Давно бы так, а то минут десять смотрел, как я мучаюсь.

Пиетет перед генерал-адмиралом у меня пропал. Сложно робеть перед тем, кто использует тебя, как наживку. Изначально, даже не спросив и не предупредив. Но моё восхищение он, всё же, заслужил. Операцию провёл успешно. Захватил орденца высокого полета. Меня сберёг.

— Так, Витя, иди вперёд, и распугивай всех с нашего пути, — дал распоряжение Меньшов, когда я закончил с Вельминовым. — А ты, Ростислав, как только поднимемся наверх, сворачивай на выход. На парковке уже ждёт антиграв с моим водителем.

— Зачем? — вырвалось у меня: я рассчитывал добраться до дома и лечь спать, а не рассекать небо на машине.

— Ты время видел? — уставился на меня Валентин Севович, — у тебя дуэль через двадцать минут.

— Нет, инфопланшет у Герасимова остался, — выдохнул я, ощущая, как силы сливаются неведомо куда. Устал я что-то. Устал.

— Так я тебе говорю, — хмыкнул Меньшов, и добавил в голос сочувствия: — крепись лейтенант, капитаном будешь, тем более, немного осталось. Орденцы на дно точно залягут, так что затишье наступит — отоспишься.