— Лгунья, — выдохнул Фокс, прежде чем внезапно отступить назад и снова поставить меня на ноги.

Я уставилась на него, разинув рот, а он ухмыльнулся мне сверху вниз. — Придурок, — прошипела я, пытаясь изобразить хмурое выражение лица, но я прислонилась спиной к двери, и моя грудь вздымалась, когда я пыталась бороться с эффектом, который он оказывал на мое тело.

— Тебе нужно только сказать слово. Или мы можем продолжать играть в эту игру, пока один из нас не сорвется. — Фокс ухмыльнулся мне, как самоуверенный ублюдок, каким он и был, и я выпрямила спину, принимая вызов.

Мой взгляд скользнул вниз по его мускулистому телу к более чем соблазнительной выпуклости в штанах, и я снова застонала, откинув голову назад к двери подвала и рассмеявшись.

— Я никогда не проигрываю, Барсук, — сказала я, пытаясь показать больше уверенности, чем чувствовала, но он тоже рассмеялся.

— Посмотрим.

— Фокс! — Я кричал сквозь кляп во рту, пиная края деревянного сундука, в который Шон запер меня несколько часов назад. — Роуг!

Я слышал их, они были так близко. Сначала я думал, что мне это просто показалось, уверенный, что мой разум сыграл со мной злую шутку, но они были там. Прямо наверху в этом гребаном доме.

— Мисс Мейбл! — Я закричал, мой голос прозвучал приглушенно, и от нее не последовало никакого ответа. Она сказала мне, что Кайзер всегда подсыпал ей успокоительное, когда у него были гости, и сегодняшняя ночь явно была одной из таких. Блядь.

Я пинался, кричал и бился, пока мягкий смех Роуг звал меня, и мое сердце разрывалось на части от этого звука. Увидеть ее лицо снова было бы всем. Я представил, как ее губы растягиваются в улыбке, а глаза полны света, и их бесконечные глубины овладевают мной.

Может быть, я действительно схожу с ума.

Но потом они заговорили снова, и я был уверен, чертовски уверен, что они были там. Я не мог разобрать, о чем они говорили, я просто знал, что это были они. Я чувствовал их там, наверху, как будто они дергали за какой-то шнур, привязанный к самому центру моего существа.

— Фокс! — Я заорал сквозь кляп, пиная сильнее, но не мог нормально двигаться в тесном пространстве. Мои мышцы сводило судорогой, спина болела в том месте, где она прижималась к боковой стенке, а ноги были вынуждены поджаться к груди. Мои руки были связаны за спиной, и я боролся изо всех сил, пытаясь разорвать связывающую их веревку, но она, черт возьми, просто не поддавалась.

Звук их голосов начал отдаляться, и я ударился головой о коробку с такой силой, что увидел звезды.

— Черт возьми, нет, пожалуйста, — взмолился я любому богу, который мог меня слышать. — Роуг! — Я заревел так громко, что у меня обожгло горло, но из-за кляпа, сундука и стальной двери, запирающей эту комнату, у нее не было ни малейшего шанса услышать меня.

Их голоса стихли, а мои мышцы задрожали, когда я продолжил брыкаться, и веревка впилась в мои запястья. Я втянул воздух, чувствуя его затхлый привкус от долгого пребывания в этом сундуке, и мое сердце разорвалось на части. Я не знал, что они здесь делали, но мысль о том, что они так близко, стала для меня последней каплей. Я потерял надежду в тот момент, когда меня привезли сюда, но получить крупицу ее на несколько сладких секунд только для того, чтобы ее снова забрали, было слишком. Я даже не знал, хотели ли они, чтобы я вернулся, или моя смерть была для них облегчением после всего, что я, блядь, натворил. Будет ли Фоксу дело, если он узнает, что я здесь? Или Шон просто сделает со мной то, что хотел?

Я замер, и единственной моей компанией были грохот пульса в ушах и давление деревянного сундука со всех сторон. Последний осколок моей решимости рассыпался передо мной, как песок, и я спустился в пугающе темное место, полное плохих воспоминаний.

Я умру загнанным в угол мальчишкой, которого никогда не стоило любить, вот и всё. Моё существование не имело ценности, и я так чертовски устал быть здесь. Я просто хотел, чтобы это закончилось. Я жаждал тишины и вечных объятий глубокой могилы. И я хотел, чтобы Шон сделал мой уход болезненным, потому что боль была моим пожизненным спутником, и я желал уйти в землю, имея рядом хотя бы одного друга, который проводил бы меня в последний путь.

Я вез нас домой на своем грузовике, а Роуг покачивала головой под «Wildest Dreams» от Taylor Swift, в то время как мое настроение начало портиться из-за мыслей о Маверике. Я не был уверен, как справиться с ним, но точно знал, что всё, что я пытался сделать до сих пор, не сработало. И я начал думать, что и не сработает. Роуг то приближалась ко мне, то снова отдалялась, оставляя меня с чувством, что я совсем не знаю, чего ей нужно. Я всегда был убежден, что я — лучшее, что есть у нее, что я могу обеспечить ее всеми необходимыми способами и сделать так, чтобы ей никогда ни о чем не приходилось беспокоиться. Но Роуг не хотела, чтобы о ней заботились, по крайней мере, не я. И дело было не в том, что я хотел её сдерживать, просто я совершенно не понимал, как быть тем, кто ей нужен. Может, я и был дураком, думая, что подхожу ей, но я всё равно не мог избавиться от чувства, что мы предназначены друг для друга. И я ещё не сдавался, мне просто нужно было понять, как стать для неё тем самым мужчиной и как избавиться от того, кто пытался её у меня украсть.

— Что творится у тебя в голове, Барсук? — спросила она. — Ты выглядишь так, словно у тебя там назревает буря. Ты думаешь о Чейзе? — Она понизила голос, произнося его имя, и у меня болезненно сжалось в груди.

Всегда о Чейзе.

— Нет, — сказал я, и между нами воцарилась тишина. — Чего ты хочешь, Роуг? Ты хочешь Маверика? Ты надеешься, что я позволю тебе уйти к нему? — Потому что я никогда этого не сделаю.

— Мне и не нужно твое позволение что-либо делать, Барсук, — сказала она предупреждающим тоном, но на другие мои вопросы не ответила.