— А то, — сыщик хмыкнул. — Эк вас разобрало, батенька. Хотя, конечно, дело такое… Ну, значится, Кузьма немца к дому прислонил, а сам побежал извозчика ловить. Поймал. В общем, Румпфа он в коляску засунул, да только с места тронуться не успели, как туда же запрыгнул какой-то хлыщ.

— Хлыщ? — переспросил Котов.

— Так его описал дворник, — усмехнулся Сан Саныч. — Так вот запрыгнул, стало быть, хлыщ. Тараторил, обещал оплатить и за немца, если тот не против. Будто бы вопрос жизни и смерти. Румпф махнул рукой, похоже, ему уже было на тот момент не хорошо и не весело. А раз пассажир не против, то и извозчик возражать не стал. Так втроем и уехали. Дворник сказал, что пьяный немец и гроша ему ломанного за услужливость не дал. Так что вслед пролетке смотрел долго и бранился, а потому… — сыщик выдержал паузу.

— Он запомнил номер, — закончил за него Олег, и Рыкин фыркнул:

— Нельзя быть таким сообразительным и мешать моему блистательному повествованию.

— Простите Бога ради, — улыбнулся Котов, — но это и дураку понятно, раз смотрел вслед пролётке, стало быть, видел номер.

— И номер, и цвет запомнил, и хлыща, — согласно кивнул сыщик. — Городовые разыскали этого извозчика…

— Он живой, стало быть? — спросил Олег.

— Да, — с толикой удивления ответил Александр Александрович. — А вы подумали, что его убили? — и взгляд его наполнился любопытством.

Котов кивнул. Он и вправду подумал, раз в пролётке был еще один человек, то хамелеоном был как раз хлыщ, а значит, мог избавиться от случайного свидетеля. Или же избавился… Так он получает отличное знание города и окрестностей, да и не только. Извозчик — кладезь информации, которая недоступна тому же регистратору или немцу.

Хотя с последним вторженец получил еще один язык этого мира, а может, и не один. Это смотря, сколько их знал Румпф. Впрочем, Воронецкие оба давали ему подобные знания. Однако каждая поглощенная жизнь — это очередное сокровище, благодаря которому хамелеон растворяется среди людей.

— Так почему так решили? — напомнил о своем вопросе Рыкин.

— Помилуйте, Сан Саныч, — с укоризной произнес Олег. — Размышляя над этим делом, я подумывал, что преступником может быть извозчик, если Румпф успел нанять экипаж. Однако теперь вы говорите, что был еще третий, а значит, убийца, скорее всего, он. И тогда оставить в живых извозчика было с его стороны неосмотрительно.

— Однако оставил, — ответил сыщик и поднял так и не выпитую стопку. Он выпил, занюхал головой Барбоски, смотревшего на хозяина в ожидании новых лакомств, и поднялся на ноги: — Все-таки принесу пирогов, а потом продолжим. Хлеб и огурцы сейчас мне не кажутся достаточной закуской. Что-то разыгрывается аппетит.

— Не возражаю, — кивнул Олег и поманил к себе пса. Тот задирать носа не стал и опять сменил местоположение, теперь ради ласки.

Вернулся Рыкин быстро, и в этот раз нес блюдо с пирожками. Похоже, взял всё, что было. Ну а как иначе? За столом их было все-таки трое.

— Ну так вот, мой дорогой друг, — произнес сыщик, усевшись, — извозчика нашли, и он рассказал городовому, что его пассажиры сговорились, пока ехали, и сошли вместе. Румпф на тот момент был еще жив, но по-прежнему мертвецки пьян… — Сан Саныч усмехнулся и покачал головой: — Почти каламбур. Покойный был мертвецки пьян. Дурная вышла шутка, — он вновь покачал головой, но махнул рукой и продолжил: — Стало быть, они сошли…

— Где? — Котов вновь с жадным интересом подался вперед.

Рыкин со смешком погрозил ему пальцем и ответил:

— У дома Адмиралтейской части. Извозчик сказал, что толком не слышал, о чем они говорили, только иногда Румпф ревел медведем, мол, домой не хочет и не поедет. Второго пассажира толком не слышал.

— Адмиралтейская часть?

— Правда, хлыщ говорил, что ему нужно в Благородное собрание…

— Оно рядом с Адмиралтейской частью.

— Верно, — кивнул Сан Саныч, — но сошли именно у части.

— И там остался причал со времен, когда по Мойке перевозили грузы… — в задумчивости произнес Олег. — Кирпичный переулок прямо на него выводит, а он между частью и собранием…

Слушавший его Рыкин расхохотался. Котов перевел на приятеля удивленный взгляд, но так и не понял, отчего тот веселится. Сан Саныч хлопнул себя по ляжкам и зашелся в новом приступе смеха. После смахнул с глаз набежавшие слезы и воскликнул:

— Помилуйте, Олег Иванович! Вы что же, думаете, что хлыщ иссушил Румпфа прямо там, на причале, а потом бросил в реку?! Да как такое возможно?! Ну, вы скажете, батенька! — и вновь рассмеялся.

Котов усмехнулся:

— Да, вы совершенно правы, дорогой друг, что-то я погорячился. Но так всё складно тогда выходит. И Красный мост ближе к Зеленому, чем Синий, и у воды…

Выдавив фальшивый смешок, розыскник взял свою рюмку, к которой не притрагивался всё это время, и залпом опустошил ее. Но сделал это больше ради того, чтобы изобразить неловкость и досаду. Котов был уверен в своей правоте, потому что знал, кем является убийца. И теперь всё сложилось.

Вторженец увидел пьяного Румпфа и воспользовался его состоянием. Должно быть, разговорил и сыграл на том, что немец всё еще не желал возвращаться домой. Пообещал продолжить веселую гулянку, возможно, с новой балериной, и жертва сама шагнула в пасть поглотителю. Они сошли у дома Адмиралтейской части, и хамелеон отвел Румпфа на причал. Там поглотил и столкнул в реку, а вскоре рыбак у Зеленого моста увидел мертвеца.