— Какая прелесть, — отметила с улыбкой Воронецкая.

— Да, милые, — отозвался розыскник.

Он случайно увидел эти часы и не смог пройти мимо. И всё из-за их внешнего вида. Мастер изобразил девочку и мальчика, которые держали с двух сторон большой шар, в котором и находились сами часы. Девочка в коротком платьице, из-под подола которого торчали кружевные оборки панталончиков, привстала на цыпочки. Мальчику его роста хватало. Выглядело это чрезвычайно мило, так что Олег вышел от часовщика не с пустыми руками.

Бросив украдкой взгляд на хозяина, девушка продолжила осматривать гостиную, а Котов наблюдать за ней и, сказать по чести, на душе его было… приятно. И мысль, что у него хватает более важных дел, чем любоваться гостьей, розыскник пока старался не замечать, решив, что прежде надо выслушать, что она скажет. А Глаша пока так и не ответила на вопрос, где был ее брат во время убийства Румпфа.

Тем временем Глафира Алексеевна дошла до портрета хозяина квартиры и обернулась к нему, после вновь посмотрела на портрет и произнесла:

— Весьма похоже. Чей кисти этот портрет, Олег Иванович?

Портрет нарисовала младшая дочь генеральши Солодовниковой — Аглая, некогда влюбленная в знакомца матери. Она уговорила Олега стать ее моделью, и розыскник отказывать не стал, однако всяческих объяснений избегал. Екатерина Спиридоновна, сама генеральша, об увлечении дочери знала и даже намекала, если Олег Иванович посватается, отказа ему не будет, но и этот намек Котов пропустил мимо ушей.

А спустя некоторое время к Аглае Ильиничне посватался иной жених, и сговор состоялся. Так что поклонница мага пребывала в счастливом замужестве уже два года и даже успела разрешиться первенцем. В общем, любовь ее прошла, а портрет остался.

Однако говорить всего этого Глашеньке розыскник не собирался, и потому ответил:

— Его написал один мой знакомый. Он не художник, но пишет недурно.

— Да, недурно, — согласилась девушка.

Спустя какое-то время она наконец вернулась к креслу и, устроившись в нем, посмотрела на Котова.

— Олег Иванович, я не знаю, где был мой брат, когда убивали того немца, — призналась Глаша и отвела взор, а розыскник понял, что она всем этим осмотром попросту оттягивала время своего признания.

— Он уходил, я понял вас, — кивнул Олег. — В какое время это было, и во сколько Михаил Алексеевич вернулся? Это важно, Глафира Алексеевна.

— Мишенька ушел часов в шесть после полудни, — ответила барышня, — а вернулся без четверти девять.

— Он вовсе не говорил вам, куда идет? Не предлагал прогуляться с ним?

Глаша вдруг вспыхнула и ответила сердитым взглядом.

— Вы все-таки его подозреваете, — обвиняюще произнесла она. — Миша не виновен! Он никого не мог убить…

— Тише, Глафира Алексеевна, тише, — мягко остановил девушку розыскник. — Успокойтесь, какая вы, однако, страстная натура. И поверьте, убить может любой, но для этого у каждого человека свои причины и предпосылки. Что до вашего брата, то я вам уже сказал, что уверен в его невиновности. И все-таки мои вопросы отнюдь не праздны. В них имеется смысл, и он касается поисков доказательств непричастности Михаила Алексеевича к преступлениям хамелеона. Итак?

— Простите, — произнесла Глаша и отвела взор. — Я безумно волнуюсь о судьбе моего брата. И то, где он находится сейчас, что его допрашивают, будто он и вправду убийца, — всё это разрывает мне сердце. Миша честный, благородный и добрый человек. В детстве мы часто спорили и даже дрались порой, но когда мы с Мишенькой остались одни, то не поругались ни разу. Да, он бранит меня, когда считает, что я веду себя неразумно, но это от заботы и тревоги обо мне. Однако всегда слушается моих желаний и не вынуждает делать то, чего я делать не желаю. И наши люди о нем дурного слова не скажут. Он никого и никогда не обидел за всю свою жизнь, и вдруг такое!

Голос девушки зазвенел, и она, порывисто поднявшись с кресла, отошла к камину. Некоторое время стояла там, справляясь с чувствами, после выдохнула и обернулась.

— Миша не звал меня в тот вечер с собой. Он сказал, что у него есть какое-то дело. Брат попросил меня не покидать комнат в гостинице и никого не впускать без него. Я пообещала и слово сдержала. Сначала задремала, оставшись в одиночестве, после читала книгу. И когда Миша вернулся, мы спустились в ресторан поужинать.

— Каким вам показался ваш брат? Когда вернулся.

Глаша пожала плечами. В ее глазах мелькнуло удивление, но она уже взяла себя в руки и потом ответила спокойно:

— Он не был ни взволнован, ни подавлен, если вы это хотите услышать. Скорее, был в добром расположении духа. Похвалил меня за разумное поведение, обещал отвести в Кунсткамеру, но я отказалась. Мне, знаете ли, до конца жизни хватило той диковинки, какую я увидела в лице хамелеона.

Девушка передернула плечами, а Котов улыбнулся.

— Вы зря отказались, Глафира Алексеевна. Кунсткамера — это не только уродцы в банках. Ныне там много музеев, и все они о разном, но одинаково примечательны. Так что, если все-таки пожелаете, я бы сопроводил вас туда с превеликим удовольствием.