Покачав головой, Котов подошел к дивану, присел на корточки и, склонив голову к плечу, посмотрел на девушку. Под головой ее лежал «Идиот». Похоже, барышня заснула, пока читала. Улыбка Олега стала шире. Он протянул руку и осторожно коснулся щеки Глаши, провел по ней тыльной стороной.

— Какая же ты красивая, — тихо сказал розыскник, продолжая любоваться спящим ангелом.

Веки девушки дрогнули, и на Олега посмотрели затянутые сонной дымкой глаза. Губы Глашеньки тронула улыбка, и она умиротворенно вздохнула.

— Олег Иванович, вы наконец вернулись, — шепнула девушка.

— Вернулся, — ответил Котов. — И потерял вас.

Глаша села, поправила волосы, потерла глаза кончиками пальцев, а после, накрыв рот тыльной стороной ладони, зевнула.

— Простите меня, Олег Иванович, за своеволие, — сказала она. — Мне стало невыносимо одиноко, и я пришла сюда.

— Вас утомила книга? — с улыбкой спросил розыскник.

— Вовсе нет, книга занимательна, но… — барышня чуть поколебалась, но все-таки закончила: — Я опять немного поплакала, после этого и уснула. Простите меня, но в вашем кабинете я чувствую ваше присутствие, тут мне стало легче.

— Я не сержусь, Глафира Алексеевна, совсем не сержусь. — Олег распрямился и произнес бодро: — Приводите себя в порядок, мы пойдем с вами ужинать, а после я познакомлю вас с моим добрым другом.

— С другом? — удивилась девушка. — Кто этот человек?

— Тот, кто приходил за вашим братом, — пояснил Олег. — Он арестовал Михаила Алексеевича, он нам и поможет его освободить.

Глаша порывисто встала с диванчика.

— И как это понимать, милостивый государь? — подрагивающим голосом спросила она. — То вы прячете меня, потому что полиция может меня арестовать, а то ведете к ним в лапы?

— Я вас веду не в полицию, а в дом Александра Александровича, — поправил ее Котов. — И веду для того, чтобы рассказать ему вашу с братом историю.

— Что?!

— Подправленную историю, Глафира Алексеевна, — маг с укоризной покачал головой: — Неужто вы думаете, что я собираюсь открываться своему приятелю? Он попросту не поверит ни в вашу встречу с хамелеоном, ни в то, кем я являюсь на самом деле. Не обижайте меня недоверием, Глафира Алексеевна, я этого не заслужил. И, как вы верно отметили, не для того я спасал вас тогда от ареста, чтобы сейчас сдать сыску. Вам опасаться нечего, мы вернемся в эту квартиру вместе, как и выйдем. Вас я никому не позволю обидеть, и уж тем более не намереваюсь обижать сам.

Глашенька вздохнула и, кивнув, склонила голову на грудь.

— Хорошо, Олег Иванович.

— Тогда собирайтесь, — голос его смягчился, — и мы обсудим, что мы будем рассказывать, а что нет. За исключением некоторых моментов, правда — наш союзник, и только она поможет вытащить вашего брата из застенков.

Теперь барышня вскинула взгляд и кивнула повторно, но уже без той надломленности, с которой готовятся к худшему. В ее взгляде была надежда. Олег улыбнулся, взял девушку за руку и потянул за собой из кабинета. Она сопротивляться уже не стала.

День непреклонно шел к своему завершению. Погода стояла теплая, и уходить куда-то под укрытие стен не хотелось совершенно, даже если того требовало дело. Впрочем, спешить особо было некуда, и Олег вел свою спутницу по улицам Петербурга, развлекая ее рассказами о жизни в столице. Девушка слушала его с благосклонностью и улыбкой, порой и вовсе смеялась, когда повествование становилось забавным.

Внимание Глафиры Алексеевны не просто льстило, оно еще более распаляло красноречие ее кавалера. И пусть Котов всего лишь хотел отвлечь девушку от тяжких мыслей, но под ее взглядом увлекся и даже не мог вспомнить, когда же еще он выводил столь заливистые трели.

— Ну что вы, Олег Иванович, меня обманываете, такое же совершенно невозможно, — качая головой, с улыбкой говорила девушка.

— Да как же невозможно, когда было? — делано возмущался мужчина. — Или же вы думаете, я стану лгать?

— Скорее подшучивать над наивной девицей, — отвечала Глашенька.

— Я совершенно лишен чувства юмора, Глафира Алексеевна, и это вам непременно докажу, — заверял ее розыскник. — Вот послушайте, сделайте милость…

И вскоре девушка вновь смеялась над рассказами своего собеседника, а он хмурил брови, но вскоре улыбался, глядя на спутницу, и на душе его было до того легко, что, кажется, дайте крылья, и он бы непременно взлетел. Да уж, прогулка вышла замечательная! И, похоже, нравилась она не только Котову.

Потому, когда они подошли к дому Рыкина, Олег вздохнул и с некоторым сожалением произнес:

— Это дом Сан Саныча.

— Ох, — вздохнула Глашенька и потупилась.

Котов взял ее за руку и прижал к своей груди.

— Милая моя Глафира Алексеевна, успокойтесь, — сказал он, глядя на девушку. — Вам нечего опасаться. Если Сан Саныч будет настроен решительно против нас, то вы исчезнете из его памяти.

— А вы?

— А я нет, но помнить он будет лишь то, что рассказал мне о вашем брате. Это необходимо для того, чтобы в следующий раз, когда я приду по этому делу, мой дорогой друг не был изумлен моей осведомленности. Если не выйдет то, ради чего мы идем, я попробую иначе, но вашего брата не оставлю. В остальном, всё как мы с вами обговорили. Всё помните?