Неизбывную скорбь переживали всяческие рантье, хозяева доходных домов и те граждане, которые накупили квартирок в качестве инвестиций — перепродать, когда те подорожают. Крах рынка Петербургской недвижимости был страшным — да, ни для кого не был секретом грядущий перенос столицы, но это ж еще когда будет! — стоило полгода назад Его Величеству назвать точную дату, как цены на недвижимость стремительно начали катиться вниз, а в Москве — наоборот, стремительно дорожать. Многие на этом деле капиталы нажили, но многие и ушли в жестокие «минуса». Что поделать — не существует стопроцентного «верняка», когда дело касается инвестиций.

Не добавляла петербуржцам настроения и погода — с серенького неба сыпалась противная, холодная водяная пыль, заставляющая зябко ёжиться. И это — в конце мая! Истину юродивые глаголят — осиротеет без Царя-батюшки Петербург, ибо самим Петром для того и строился, чтобы столицею быть да грозить шведам, которые отчего-то вдруг недоброе замышлять стали. Ничего, этих-то нынче быстро к ногтю прижмут, а там и до турки с австрияками очередь дойдет.

Устраивать праздничные мероприятия в такой подавленной атмосфере не решился даже Георгий — ну какие гуляния, если все понурые ходят словно на поминках? Нельзя настолько «от земли» отрываться. Гулять будут потом, в Москве, потому что там народ испытывает прямо противоположные, стремящиеся к ликованию, чувства.

Тем не менее, кое-что перед отъездом Царю было жизненно (не такое уж преувеличение) необходимо. Например, посетить Кронштадт, дабы восстановить поникшим морякам самооценку речью о великой значимости «Больших северных ворот Империи», наказав бдеть точно так же, как и раньше. Да, не столица ныне Петербург, но это же не значит, что его можно отдавать коварным и многочисленным врагам! Балтийский флот — архиважен и архинужен, поэтому не унывать, товарищи моряки!

Далее — турне по расквартированным в Петербурге армейским частям, с несколько иным посылом: большой здесь город, и как прохиндеев не дави и штат полиции не наращивай, войска постоянной готовности в нем остаться обязаны, чтобы никому и в голову не пришло больших беспорядков чинить. Ну и вообще — Северные рубежи Родины должны быть защищены. Особенно Финляндия — от самих же финнов, которым утраченная автономия до сих пор покоя не дает, несмотря на очевидный экономический рост. Воздух в Прибалтике такой, похоже — так и норовит инстинкты самосохранения вымыть, вложив вместо них идеи о потешном суверенитете и мнимом величии. Ничего, Имперский котел и не таких в единый и неделимый субстрат переварит, главное — плотин внутри него строить не позволять да внимательно следить за стремящимися лечь под шведов при первой возможности элитариями.

Закончив восстанавливать самооценку сухопутным войскам, Георгий отправился в Академию Наук. Многие отсюда переберутся в здание в Москве, но целиком это наследие Петра не исчезнет: в Петербурге полно университетов, НИИ, лабораторий и всего остального, относящемуся к науке, что перемещать нет никакого смысла — оставшиеся товарищи так и продолжат трудиться на благо научно-технического прогресса.

Наносить визиты Конвою и некоторым гвардейским частям смысла не было — они поедут на новое место жительства вместе с Августейшей семьей, Двором, Государственным советом, Парламентом — будь он неладен! — и прочими управляющими такой огромной страной органами в лице Министерств и Палат.

Опустевшие здания Георгий недрогнувшей рукой приговорил к становлению высшими учебными заведениями. В основном — военного и научно-технического толка, но не забыл и о медицине с образованием: это «узкое место» Родины еще чинить и чинить! На сладкое — аграрный и архитектурный институты. Первый — само собой побольше, благо хватает желающих туда поступить и преподавателей, за прошедшие годы успевших наработать реальный опыт в разных климатических зонах Империи. С трудоустройством тоже проблем не будет — паевых обществ аграрного толка в стране много, и львиная доля из них почитает наличие штатного агронома необходимым. Ну и перед соседями похвастать — у нас ученый человек за хозяйством присматривает, а вы там трехпольем балуетесь по-старинке. Первое время выпускники-«аграрии» от такого отношения ходили гоголем и начинали на кураже принимать вредные решения, ссылаясь на авторитет, но после нескольких сотен хорошенько избитых коллег новая профессия худо-бедно прижилась в Империи в нормальном качестве.

День к этому моменту уже догорал, а вместе с ним догорали эмоции готовящихся «осиротеть» жителей Петербурга, сменяясь апатией и смирением. Уже не толпились на царевых маршрутах коленопреклоненные и просящие одуматься люди, сменялись горестные стенания заунывными песнями, выбрасывали из душных кабаков перебравших и начавших куролесить клиентов вышибалы. Ну а Георгий сходил «на поклон» к остающемуся в Петербурге «Совету по делам религии» — с легкой душой сходил, ибо многоконфессиональные холеные рожи видеть теперь придется сильно реже — поговорив там о важности дальнейшего укрепления «дружбы народов» в Империи. Далее — молебен в часовенке Зимнего дворца, и после этого, погрузившись на высокотехнологичные грузовики, автомобили и гужевой транспорт, Высочайший караван на малой скорости направился к новенькому, качественно заасфальтированному четырехполосному шоссе, соединяющему Петербург с Москвой.

Религиозный народ живенько обозвал происходящее «Исходом», и крестясь смотрел на растянувшуюся на добрый километр процессию. Ну не удержался Георгий — актер все-таки, до общественного внимания жаден. По уму-то можно было бы вещи потихонечку перевезти заранее, так же поступить с кадрами и их имуществом, но решил вот так — одним днем, огромной процессией, в сопровождении играющих марши оркестров и атмосферой снимающегося с места и «уходящего в небо» цыганского табора. Отдельное удовольствие у Георгия и его детей с супругой и недовольство «бабушки Марии Федоровны» вызывала планируемая ночевка на совсем неподготовленной полянке возле шоссе — в палатках и с кашею из котелка. Настоящее приключение!

— Плохая была идея, — морщился избалованный перинами да максимальным уровнем комфорта я, потирая ноющий бок.

Да, здоровье идеальное, но ночевка в палатке на тонком матрасе оказалось сильнее, потому что я как джентльмен отдал любимой супруге второй матрасик, чтобы спала на трех и не пилила меня поутру из-за суровой ночи.

Утреннее солнце едва заметно пробивалось сквозь ткань армейской палатки, снаружи доносились тщетно пытающиеся быть тихими звуки полевого лагеря. Навевает приятную ностальгию — последний раз мне довелось ночевать в таких условиях много лет назад, на тогдашних границах Манчжурии. Удивительна человеческая психика — тогда мне больше всего на свете хотелось банально выжить, и потому я впахивал как проклятый и бросался в пусть и условно-безопасные, но все-таки авантюры да как мог старался окружить себя лично лояльными людьми. Теперь, когда Революции России не видать как своих ушей, вероятность дворцового переворота надежно купирована, страна пухнет как на дрожжах, и никто в массе не голодает, те далекие времена отчего-то кажутся беззаботными и приятными, в отличие от времен этих, в высшей степени упорядоченных и благополучных. Или романтики солдатско-путевой не хватает? Эх, отправлю-ка я сыновей в путешествие, когда немного подрастут, пусть развлекутся.