Но долго оставаться в одиночестве не приходится. Вдруг что-то мелькает у края могильных плит — тень, быстрая. Парнишка. Явно местный, потрёпанный, в запылённой одежде. Он несётся куда-то торопливо, постоянно оглядываясь по сторонам. Я уже догадываюсь. В деревне остались люди. Просто прячутся. А раз так, я не могу уйти, не позаботившись о жителях. Это моя родовая земля. Мои люди. Скоро я официально стану их графом. А значит, в беде оставлять их не вправе.

Мальчик замечает меня, тормозит и, будто видит меня каждый день, выдаёт:

— Дядь, червонец есть?

Я приподнимаю бровь. Заодно сканирую взглядом деревню. Пустые улицы, запертые дома, ветер, гоняющий пыль по дороге.

— А зачем тебе червонец? В деревне всего равно не осталось лавок.

Парнишка нахально пожимает плечами, разглядывая меня с тем самым выражением, которое бывает у уличных хитрецов.

— Ну, привычка. Хоть будет на пирожок. А уж у кого купить найду.

Я не моргнув глазом, через теневой портал даю мысленный приказ Ломтику достать бутерброд из холодильника. Щенок мгновенно реагирует. Спустя мгновение передо мной в руке оказывается еда. Судя по недовольному фырканью, соблазн умять добычу самому был велик, но удержался. Хорошо, что лохматого уже покормили хорошо.

Протягиваю бутерброд парнишке:

— На, вместо червонца.

Мальчишка смотрит на меня с удивлением, явно не ожидал такого расклада. Растерянно берёт бутерброд, но не спешит есть, оглядываясь по сторонам, словно что-то придумывает.

— О, пасиба… но мне ещё на ствол бабки нужны. Или на ножик. Скоро твари привалят… надо бы защищаться, дядь.

Я хмыкаю, наблюдая, как он, наконец, жадно вгрызается в бутерброд.

— Защита тоже скоро будет, — отворачиваюсь к могилам. — Очень скоро.

Не обращая больше внимания на мальчугана, активирую ментального легионера-некроманта.

— Поднимай.

— Кого? — голос в голове звучит хмуро, будто ему снова придётся заниматься чем-то непосильным.

— Всех.

— Так это же столько сил…

— Мои силы жалеешь? Делай давай.

Некромант вздыхает, но подчиняется.

Тьма сползает с могил. Земля содрогается, трещины пробегают по старым надгробиям. Из неё начинают подниматься мертвецы — скелеты, полуразложившиеся останки, почти целые трупы. Гнилые пальцы пробивают почву, скользкие кости щёлкают, собираясь воедино. Старые надгробия крошатся, из-под них медленно выползают бывшие обитатели деревни, поднимаясь, как забытые стражи этого места.

Мальчишка за спиной вскрикивает, шарахается назад и, не оглядываясь, уносит ноги, крепко сжимая бутерброд обеими руками.

Я сканирую маленькую армию взглядом, прикидываю, куда их направить — на защиту деревни или в разведку. Ведь не знаю, откуда твари полезут…

И тут вдалеке снова раздаётся канонада взрывов.

Царские войска начали обстрел.

Я замираю, вслушиваясь. Гулкий раскат артиллерии, разрывы снарядов, эхом отдающиеся по равнине. В небе вспыхивают оранжевые всполохи, багровая дымка стелется над горизонтом.

Я ухмыляюсь, потирая руки.

— Ага, значит, твари идут оттуда…

Направляю мертвецов к лесу, и боевая группа нежити выстраивается стеной на подступах к деревне. Из зарослей начинают появляться первые гули. Бледные, лысые, с вытянутыми мордами, они бегут на четвереньках, вытягивая клыкастые пасти, словно звери, почуявшие добычу. Их хриплое рычание смешивается с утробным шипением, когти рвут землю, оставляя борозды. Несколько сотен. Огромная, голодная орда, несущаяся прямиком к деревне. Но их встречает стена из нежити.

Бой начинается, и сразу же в воздухе раздаются хруст костей и влажные всплески разорванной плоти. Мертвецы бросаются на тварей, сцепившись с ними в смертоносном вихре. Когти раздирают гнилую плоть, клыки вонзаются в горло, мёртвые пальцы ломают суставы. Гули визжат, их тела корчатся под ударами, но они продолжают рваться вперёд. Я контролирую ментальные потоки, захватываю несколько десятков тварей и перенаправляю их гнев на сородичей. Разрывать. Грызть. Ломать. Они исполняют приказ беспрекословно. Десятки гулей бросаются друг на друга, когти вонзаются в чужие спины, зубы прокусывают хребты, рвут сухожилия. Орда перемалывает саму себя, а моя нежить добивает половину.

Очень скоро от тварей не остаётся ничего, кроме ошмётков, перемешанных с гниющей землёй. Я окидываю взглядом деревню — ухоженную, прибыльную, стоящую среди тихого леса, где деревья тянутся к небу, а воздух пропитан запахом хвои и земли. И скоро она будет моей. Как и все земли вокруг. Хорошие угодья, пригодные для охоты, заготовок, расширения влияния. Богатое, плодородное место.

Я оборачиваюсь к некроманту и усмехаюсь:

— Хорошо помогать людям, да?

Тот хмыкает, скрещивая руки: