Великий генерал Русского Царства, который уже громил кого только можно — от турков до некромантов на Боевом материке, лишь коротко кивает. Сдержанный, деловитый, как и положено царскому офицеру.

— Будет исполнено, Ваше Величество.

— Тогда всё решено. Очистите земли от этих гулей как можно быстрее. А царские охотники теперь будут более пристально следить за Сибирской аномалией, чтобы подобное не повторилось.

Сказано — сделано. Все расходятся. Деловито, без суеты — договорились, разошлись, как будто и не спорили минуту назад.

Только я задерживаюсь, наблюдая, как расходятся бояре. Годунов шагает жёстко, напряжённо. Хлестаков же движется легко, чуть небрежно. Идёт рядом с Годуновым, явно готовый к разговору, который им двоим ещё предстоит.

Но Владислав Владимирович тоже остаётся. Стоит рядом, молчит, будто взвешивает каждое слово. Лицо у него непроницаемое, но я уже догадываюсь, что последует дальше.

Нравоучительная речь, конечно.

— Рискованное дело ты затеял, Данила Степанович, — наконец произносит он. — Ты можешь потерять всё.

Говорил же. Такое ощущение, что Красный Влад мне крёстный отец, честное слово. Сейчас начнёт предупреждать, что «молодёжь слишком горячая» и «лучше бы ты поступил иначе».

Я пожимаю плечами.

— Выбора у меня было немного, Владислав Владимирович. Либо я избавлюсь от претендентов на мои земли, либо Семибоярщина так просто не отстанет. Если бы я не сделал им предложение, то они, раз уж участвуют в зачистке, получили бы повод оспаривать моё право на земли.

Владислав Владимирович хмыкает.

— Ты явно что-то задумал, Данила. Ввязаться в проигрышную авантюру с боярами? Нет, не верю. Опять что-то затеваешь. Не может быть, чтобы у твоего плана не было второго дна.

Я ухмыляюсь в ответ.

— У меня не всегда есть второе дно, Владислав Владимирович.

Хотя, конечно, чаще всего есть. Да только и риск остаётся. Жизнь всегда такая — никогда нет полной уверенности в победе. Всё просчитать невозможно, потому остается простор для импровизации, и вот это по-настоящему весело.

Я перевожу разговор:

— Скажите, пожалуйста, как проходит урегулирование в Буяне?

Владислав отводит взгляд, на секунду задумываясь, затем легко кивает:

— Всё отлично. Ирина Герасимовна одобрена Царём на княжение. Хорошая девушка.

Я мысленно отмечаю — значит, моя ставка сработала. Княжить будет лояльная мне княгиня. Что ж, это радует.

Неожиданно перед нами возникает царский гвардеец. Он делает почтительный поклон Владиславу Владимировичу, затем обращается ко мне:

— Ваше Сиятельство, ваш слуга нарушает порядок. Если он не успокоится, мы будем вынуждены принять меры.

Владислав бросает на меня оценивающий взгляд и с лёгкой насмешкой замечает:

— Буянит, значит? По себе слуг выбираешь, Данила?

Я фыркаю, пожимая плечами:

— По себе? Я же лапочка!

Гвардеец сохраняет непроницаемое выражение лица.

— Проведите меня к нему, — говорю со вздохом. Воитель, называется… Ни на минуту нельзя оставить без присмотра.

— Следуйте за мной, — коротко отвечает гвардеец и тут же разворачивается, явно стараясь не медлить.

Ну да, Воитель — это Грандмастер, и даже кремлёвская гвардия не горит желанием связываться с ним без лишней нужды.

Мы идём за гвардейцем. Владислав, очевидно заинтригованный, следует за мной. Кремлёвский дворец остаётся позади, мы спускаемся по двору в сторону крытого зимнего сада. Теплица светится мягким золотистым светом. Внутри среди аккуратно подстриженных клумб стоит Феанор. В руке Воителя клинок, сотканный из текущей лавы. Вокруг него уже собрались царские гвардейцы, десяток бойцов, облачённых в магические доспехи, и все без исключения — Мастера.

Один из них, судя по всему, старший, выступает вперёд. Голос твёрдый, тон бескомпромиссный:

— Вы нарушаете порядок. Это царский сад. Посторонним сюда заходить запрещено.

Феанор медленно поворачивает голову к говорившему. Пламя на его клинке колышется, как будто реагируя на напряжённость момента. Ну что ж, очередной день, очередные проблемы.

— Я хожу туда, куда хочу. Мне понравились эти клумбы, и я решил рассмотреть их поближе, — яростно отзывается Воитель. — Ваши садовники должны быть рады моему вниманию.