В прошлый раз он нарочно повёл себя по-хамски и искренне рассчитывал, что на этом всё и закончится, а Боллар предпочтёт держаться от него подальше.

А теперь получается, будто он — тиран и самодур, который издевается над бедной девицей, и это неприемлемо. Но и идти к ней извиняться он тоже не собирался, потому что тогда она начнёт давить на его чувство вины и требовать одобрить её кандидатуру для постоянной службы, и это тоже неприемлемо.

Куда ни ступи — везде шипы.

Продолжать третировать нобларину, которая ещё ничего плохого сделать не успела, — отвратительный поступок, а оставлять её в части — откровенная глупость. Интересно, как от неё избавились два других командира? Боллар же упоминала, что ей отказали, и, судя по тому, что из тех частей она всё же уехала, видимо, там придумали нечто куда более эффективное. Но что?

Кеммер подошёл к серванту и хотел было плеснуть себе рома, но вовремя остановился. Такими темпами он с этой Боллар сопьётся. И вообще, он при исполнении. Надо, что ли, успокоительным запастись, а не то так недолго и на людей начать срываться.

Ладно, время покажет, как гарцель поведёт себя дальше.

Командор выкинул из головы назойливые мысли о целительнице и, раз уж настроение всё равно испорчено, засел за ненавистные бумаги.

Управляя воинской частью, беспрестанно приходится воевать с канцелярскими монстрами, куда более безжалостными, чем монстры, лезущие из Разлома. Эти тебя хотя бы просто убьют и сожрут, а тыловые бюрократы сначала вымотают душу актом приёмки трёх лопат и одного веника, а потом сведут с ума поставкой партии протухших кабачков, которые по накладным — маринованная рыба. И можно сколько угодно доказывать, что это не рыба, здравый смысл и логика на ситуацию не влияют никоим образом.

С документами хорошо справлялся Кирк, поэтому Кеммеру оставалось только заверить уже подготовленные акты и рапорты, но он всё равно внимательно просматривал всё, что подписывал. Сегодня необходимость тратить на это столько времени сердила особенно сильно.

Будучи в плохом настроении, командор обычно не зажигал свет в кабинете и работал в сиянии тусклого артефакта, стоящего на столе. Каждый здравомыслящий подчинённый при виде такой картины обычно резко менял курс, а все срочные вопросы, как правило, оказывались вполне терпящими до завтра. Именно по этой причине никто не нарушил мрачного спокойствия тёмного кабинета до самой полуночи.

Закончив, Кеммер размял шею, поднялся из-за стола и выглянул в окно. Геста убывала, и совсем скоро настанет безлунная ночь. Ночь прорыва у Разлома. Если повезёт, твари полезут восемнадцатого числа, если нет — то раньше. Например, если небо затянет дождевыми тучами, и в их грозовых недрах потеряются редкие лучи робкого полумесяца. Тогда прорыва будет два.

А ему предписано бомбы экономить!

Настало время идти на ужин, но от мысли, что снова придётся столкнуться с целительницей, есть перехотелось. Можно ли считать это психологической атакой со стороны Болларов и попыткой довести командора до смерти от голода? Надо проконсультироваться с Десаром, ведь младший брат — специалист по диверсионной деятельности, а Кеммер — лётчик. Лётчикам полагается летать, а не изображать матрону, блюдя честь проклятой девицы.

В итоге на ужин Кеммер опоздал, и когда вошёл в столовую, сразу понял, что дело пахнет драконовым дерьмом.

Вокруг стола, за которым сидела Адель, царило оживление. Словно кто-то уронил на пол каплю мёда, и её окружили ошалевшие от счастья белобрысые муравьи. Они были настолько увлечены сладкой добычей, что даже не заметили появления муравьеда.

Хотя ничего удивительного — в лётчики обычно набирают по магическим способностям, а не по уму.

Командор получил свой поднос, а затем подошёл к столу и рявкнул:

— Разойтись!

Двух лейтенантов тут же сдуло из-за стола вместе с их тарелками, а остальные повскакивали с мест. Исключением стал только капрал Легранд Фоль — он удивлённо посмотрел на командора и спросил:

— А разве мы нарушаем какие-то правила?

— Нарушаете, — тихо процедил командор. — Я же настоятельно рекомендовал держаться от нобларины Боллар подальше.

— Так мы просто поприветствовали нового целителя в части… — не отступал капрал Фоль.

— Начиная с этого момента гарцель ест только за этим столом и только в моей компании или компании моих заместителей. А вам — наряд вне очереди за спор с вышестоящим офицером. Не умеете держать язык за зубами — будете счищать с маголётов старую краску. А увижу вас рядом с ноблариной Боллар ещё раз — назначу ангар перекрашивать. Днём.

Блайнера редко видели в таком бешенстве. Стало кристально ясно, что угроза стричь траву маникюрными ножницами — не шутка, а очень даже возможная реальность, да ещё и не самая плохая. Отмывать карцер зубными щётками или подметать плац кисточками для бритья желающих тоже не нашлось. На Легранда посмотрели сочувственно: сдирать старую краску с корпусов маголётов ненавидели все — её частицы забивались везде, а потом долго кололи кожу и вызывали раздражение. Не помогали ни защитные очки, ни маски, ни специальные костюмы, ни длительный душ.

Когда стол опустел, командор с грохотом поставил на него поднос, сев максимально далеко от гарнизонной целительницы. Сама гарцель на эту демонстрацию не отреагировала ровным счётом никак, невозмутимо и изящно продолжила есть, словно её это не касалось.

Кеммер почувствовал себя окончательно глупо, словно только что дёрнул её за косичку и собирался стукнуть по голове лопаткой.

А ведь он всего лишь повёл себя с Боллар так, как повёл бы с любым другим назначенным через его голову офицером — действовал строго в рамках устава и при этом давал понять, насколько сильно не желает видеть её в части. Вот поэтому его и раздражали женщины на службе — невозможно одновременно обращаться с ними и как с женщинами, и как с военнослужащими.