Как ни странно, капитана Лейна это вполне удовлетворило, он принял мою объяснительную и удалился, неся её как знамя по борьбе с пе-ре-сор-ти-цей.

Его странное поведение заставило меня крепко задуматься: а не зря ли я вылила зелья? Быть может, их каким-то особым образом необходимо было списывать?

Вернулась за стол и проверила составленный рапорт, а затем полностью переписала его, обозначив всё вылитое как просроченное и испорченное.

Вот так-то! А то обнаружится какая-нибудь не-дос-та-ча, и отвечай за неё потом. Пока возилась с рапортом, в дверь снова постучали.

Я не ожидала увидеть на пороге командора, вернее, искренне надеялась увидеть там кого-то другого, пусть даже интенданта, но не с моим везением…

— Ноблард Блайнер? — вопросительно посмотрела на него и язвительно спросила: — Чем могу быть полезна? Быть может, у вас насморк? Изжога? Повышенный уровень желчи? Приступ беспричинного гнева?

Надо отдать должное командору, моё ехидство он пропустил мимо ушей.

— Нет, я всего лишь хотел уведомить вас о том, что в течение нескольких дней для вас приготовят другие покои. К сожалению, в старом медблоке было недостаточно места, кроме того, он находится в южной части штаба, а я бы хотел присматривать за тем, что происходит у вас в кабинете. Разумеется, с целью уберечь вас от ненужного внимания. Я также прошу вас не запирать дверь во время приёма.

— Это противоречит медицинской этике! И по уставу я не обязана этого делать, так что вынуждена вам отказать, — решительно отрезала я.

Командор Блайнер посмотрел на меня так, словно я сказала откровенную глупость.

— Дело не касается ситуаций, когда к вам за помощью обратится кто-то из дам. В таком случае рекомендую закрывать и двери, и ставни. Я всего лишь прошу вас не запирать дверь, если к вам на приём придёт кто-то из военнослужащих мужского пола. Учитывая, что большинство проживает в казарме и пользуется общими душевыми, к уединению здесь не привыкли. Я тоже буду держать дверь в свой кабинет открытой. Как меру профилактики… неприятностей.

— Знаете, вы пытаетесь представить своих военнослужащих какими-то похотливыми чудовищами, но пока что вы — единственный человек в части, который доставляет мне неприятности, поэтому лучшей профилактикой станет то, что вы оставите меня в покое и позволите просто выполнять мою работу.

Командор Блайнер вздохнул так тяжело, что не будь мы знакомы лично, я бы ему даже посочувствовала.

— У меня в подчинении больше сотни курсантов в возрасте до двадцати лет. Даже очень умные курсанты иногда совершают очень тупые поступки, гарцель Боллар. Поэтому настоятельно прошу вас держать дверь в медблок открытой и докладывать мне обо всех случаях неподобающего поведения.

— Видимо, вы опираетесь на богатый личный опыт, утверждая, что некоторые военные совершают очень тупые поступки… — насмешливо протянула я, но шпилька не достигла цели.

Вместо этого командор серьёзно посмотрел на меня и кивнул:

— Именно так. К сожалению, я сам — не исключение и пару раз совершал ошибки, о которых жалею. Установившаяся между нами враждебность — одна из них. С моей стороны было бы мудрее притвориться вашим другом, а потом при первой же возможности выпнуть из части с такой записью в личном деле, с которой никто бы никогда больше не принял вас на службу. Но я предпочёл быть с вами честным, как вы и просили. Что до ваших временных покоев, то обещаю переселить вас в более подходящие. Хотя не буду скрывать, никаких особых удобств у нас нет, и такая комната раньше полагалась адъютанту. Вряд ли он счёл бы её оскорбительной. У нас военная часть, а не гостиница, нобларина Боллар, так что на многое рассчитывать не приходится. Офицеры ремонтируют и обставляют свои личные покои за свой счёт и на свой вкус. Формы вашего размера у нас в наличии не было, но я уже распорядился её заказать. Думаю, через неделю её доставят.

— Спасибо, но в этом уже нет острой необходимости… — растерянно проговорила я. — Я её уже ушила и даже объяснительную на этот счёт написала.

Вот уж не ожидала, что он начнёт… объясняться со мной и разговаривать, как нормальный человек.

— Я рад, что вы в состоянии самостоятельно справиться с бытовыми сложностями. У вас есть какие-то просьбы ко мне?

Просьб было много, но по его тону я догадалась, что он сам хотел меня о чём-то попросить взамен, и на всякий случай решила повременить:

— Нет.

— Ясно. А у меня к вам просьба есть. Я бы хотел, чтобы вы присоединились к остальному личному составу на вечерней зарядке.

— Что? Зачем? В уставе нет ни слова о том, что целители обязаны делать зарядку вместе со всеми.

Командор Блайнер долго смотрел на меня, не отрываясь, а затем сказал:

— Вы могли бы правдиво ответить на один вопрос, гарцель Боллар?

— На какой?

— Какого отношения к себе вы ожидаете после того, как я явно дал вам понять, что не желаю видеть вас на службе в своей части, но вы буквально выкрутили мне руки, воспользовавшись протекцией императора и заставив смириться с вашим назначением? Вы хорошо представляете, как начальники частей относятся к таким назначенцам? Вы отдаёте себе отчёт в том, что формализм — это один из методов ведения войны в армии, и я в нём поднаторел куда лучше вас? Угрожать мне строгим соблюдением устава — очень самонадеянно с вашей стороны. Как и ожидать особых преференций. Это в городе вы дама и нобларина, а здесь, в части у Разлома, вы — моя подчинённая, и я пока не вижу ни единой причины относиться к вам как-то по-особенному. Хотя, возможно, я что-то упускаю из внимания. Поэтому я решил спросить вас напрямую: почему вы ожидаете особенного отношения с моей стороны?

Вопрос застал врасплох. Я широко распахнула глаза, не зная, что ответить.

— Я не ожидаю особого отношения, просто мне кажется, что вы намеренно обращаетесь со мной плохо.

— Это не так. На самом деле я уже три года никому не объяснял свои приказы, не выслушивал претензии из-за недостаточно комфортной комнаты и уж точно не объявлял всей части, что кто-то находится под моей личной протекцией. Несмотря на то, что мне вас навязали, вы уже получаете огромное количество преференций с моей стороны, гарцель Боллар, но даже не осознаёте этого. Заметьте, я не прошу никаких благодарностей, просто элементарного понимания. Очень надеюсь, что вы обдумаете сложившуюся ситуацию и наконец поймёте, что вы в армии, а здесь всё устроено иначе. Однако вместо того, чтобы договориться со мной и дать себе труд разобраться в обстановке, в которой оказались, вы дерзите и обвиняете меня в низком поведении из-за того, что вам дали недостаточно хорошую комнату. Пока я вижу лишь подтверждения своему суждению, что вы абсолютно не подходите для должности, на которую вас поставили. И вы ни единым поступком не попытались меня разубедить. Но это даже хорошо, гарцель Боллар. Мне гораздо приятнее ощущать себя правым, чем признавать, что ошибся насчёт вас. Ясной ночи.