— Нет, — борясь с подступающей дурнотой, ответила я.

— И вы не возражаете, что я заберу чай и конфеты для проведения анализа? Если в их составе есть приворотное, то это легко выяснить.

— Не возражаю, — голос звучал глухо.

— Вы можете уезжать в увольнительную, гарцель Боллар, — разрешил командор. — О результатах расследования я сообщу отдельно.

Он ушёл, аккуратно закрыв за собой дверь, а я рухнула на пол и уткнулась лицом в колени, ошеломлённая тем, что он вообще мог такое обо мне подумать.

Почему? Как? Мы же больше не были врагами…

Несколько часов я провела на полу, беззвучно выплакивая обиду и боль. Пыталась осознать масштаб произошедшего и то, как это повлияет на моё будущее. Снова прислушалась к себе — и снова убедилась в том, что моя жизнь никогда не будет прежней.

В дверь один раз постучались, я заподозрила, что это был командор, и не открыла, потому что просто не в силах была его видеть.

Прорыдавшись и так ничего не решив, заставила себя подняться на ноги, умыться, выпить успокоительного, собрать вещи и наконец уйти. В итоге села в первый попавшийся служебный экипаж, где нашлось свободное место.

Я даже не стала дожидаться результатов разговора Кеммера с Фолем. Командор уже всё решил. Его обжигающий ледяной вежливостью тон и похожее на маску лицо говорили красноречивее любых слов. И его подозрения и недоверие ранили даже сильнее, чем то, что я осталась со всеми последствиями нашей совместной ночи один на один.

Будущее теперь казалось туманным, в чем я была твердо уверена, так лишь в том, что подам рапорт об увольнении, как только смогу. Ни секунды больше не проведу под командованием настолько жестокого и бессердечного мага. Боль от обвинений Кеммера казалась оглушающей, и она становилась тем сильнее, чем отчётливее я понимала, что успела влюбиться.

Или это всё ещё действовало зелье?

Обуревавшие меня чувства были настолько сильными и разными, что разрывали душу пополам.

К счастью, я приехала домой ещё до заката, смогла достать из аптечки сильнейшее снотворное и уйти спать никем не замеченной.

Если захочет, Кеммер выяснит правду, но будет это хорошо или плохо для меня, я уже не знала.

Кеммер

У Кеммера было ощущение, что весь его привычный мир вдруг взял и раскололся на части. Вещи, казавшиеся незыблемыми, внезапно обернулись бездонным кошмаром.

Твари вне пределов Разлома.

Смертельно раненый Ирвен, который задумал полное сумасшествие и при этом взял с Кеммера клятву никому не рассказывать ни о своей болезни, ни о планах.

Предательство девушки, которую он посчитал особенной.

А ведь он действительно увлёкся Аделью.

Предполагал, что поговорит с тётей Моэрой, объяснит ей ситуацию, изучит проклятие и попробует что-то с ним сделать. В студенчестве Кеммер увлекался ритуалистикой и сохранил хорошие связи с одногруппниками, которые остались на кафедре. Он искренне хотел помочь Адели снять проклятие, и даже тешил себя мыслью, что в благодарность она может ответить ему взаимностью. Разумеется, когда перестанет быть его подчинённой.

Командор считал гнусным и поэтому неприемлемым заводить роман с человеком, находящимся в его подчинении и, следовательно, в полной зависимости.

Он не мог толком объяснить себе, почему поддался искушению. Пусть подействовало зелье, пусть Адель потрясающе соблазнительна, пусть у него давно не было ничего, кроме работы, а с прорывом навалилось столько, что он едва выдерживал груз ответственности.

Нужно было уйти!

А теперь всё покатилось в драконову бездну!

Особенно после того, как Адель обвинила капрала Фоля. Этого Кеммер никак не ожидал, но поначалу безумно захотел ей поверить. Однако, когда гарцель не довела до конца ни одну из попыток принести клятву, всё стало настолько очевидным, что его замутило. Он смотрел в глаза Адели и поражался тому, насколько искусно она лжёт. Мир потерял в ней великую актрису. Она была настолько хороша, что заставляла усомниться даже в его собственных ощущениях.

Когда командор вернулся к себе в кабинет, то почти час просто молча смотрел в стену, не понимая, как ему вообще теперь жить дальше и доверять кому-то, кроме семьи. Он даже пришёл, чтобы снова поговорить с Адель и дать ей ещё одну возможность принести клятву, если в первый раз она действительно не смогла сделать этого из-за волнения или по какой-то иной причине.

Но она не открыла. А затем уехала, так и не сказав Кеммеру ни слова.

Разве так поступил бы невиновный?

С каждой секундой Кеммер всё сильнее убеждался в том, что всё понял правильно, а тлеющие угли сомнений в душе — лишь нежелание признавать, что его искусно обыграли.

Если бы выяснилось, что Фоль действительно опоил Адель, Кеммер бы горы свернул, чтобы на ней жениться. Из чувства долга, вины и бешеного желания близости с ней. А ещё потому, что ему нравились их утренние беседы и он силой заставлял себя уходить после них.

Однако по всему выходило, что Адель не только получила безумно мощный компромат на Кеммера, но ещё и хотела подставить Фоля. Разумеется, она не могла не знать, что он в неё влюблён, вся часть над этим подшучивала. Возможно, она спала и с ним? Или держала его как запасной вариант? Всё же рыбка помельче, чем сам командор.