— Ну да! Правда впритык, но это не важно, — тоже улыбается он.

У него красивая улыбка, явно отбеленные зубы, ровный загар. Он вообще весь очень ухоженный, одет модно. Видно, что следит за собой.

— А ты прямо еще в детстве понял, что хочешь танцевать? — интересуюсь я.

— Да нет. Я вообще в футбол хотел, но мама сказала, что футболисты часто падают, ударяются головой, из-за этого они тупые. Поэтому лучше танцы, — смеется он.

— Да уж! Категорично!

— Ага. Она у меня такая, волевая. Ее сложно переубедить. Так что, танцы — так танцы.

Надо же, какой послушный! Впрочем, он же был ребенком. Что ему еще оставалось?

— Ну, а сейчас ты не жалеешь, что пошел у нее на поводу?

— Да нет. Мне нравится танцевать. Да и танцевать с красивыми девушками приятней, чем бегать с другими мужиками за мячом, — сверкает он своим белоснежными зубами.

Ну да, логично.

Мы подходим к моему дому, и я останавливаюсь на дороге.

— Ну вот мы и пришли. Спасибо, что проводил.

Поднимаю взгляд и смотрю на него, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Не за что. Тогда увидимся на следующем занятии.

— Да, до встречи.

Он поднимает руку в прощальном жесте, разворачивается и идет к проспекту.

А я иду в сторону парадной, ища ключи в сумочке.

Даже не знаю, что о нем и думать. Ощущения очень противоречивые. Он вроде и приятный, но…

Внезапно сзади раздается злобный рык, прерывая мои мысли:

— Мили, стой!

Испуганно оборачиваюсь и встречаюсь с пылающим яростью взглядом темно-серых глаз.

Глава 38

Юра

Я слоняюсь неподалеку от танцевальной школы. Жду, когда закончатся занятия.

Нужно проводить Милу, не дело это — ходить одной по темноте. Это небезопасно. Но дело, конечно, не только в этом.

Я хочу ее увидеть. Соскучился. Тянет так, что практически невозможно сопротивляться.

Мысли он ней сводят меня с ума.

О том, как я виноват перед ней.

Моя милая бедная девочка. Раненая, но не сломленная.

Я мечтал сделать ее счастливой, а в итоге причинил лишь боль.

Жутко себя за это ненавижу, но это в последнее время уже мое привычное состояние.

Ну и чувство вины, конечно же. Куда уж без него?

Моя жизнь сейчас похожа на выжженную землю. Пустыню.

Дни наполнены тоской, а успехи в бизнесе не радуют и не приносят счастья.

Но тем не менее, я вовсю вкалываю, проводя в офисе еще больше времени чем обычно, хоть это и не доставляет мне удовольствия.

Мне вообще ничего в последнее время не приносит удовольствия.

Мои дни серы, рутинны и пресны. Нет ни вкуса, ни яркости, ни драйва. Полное опустошение.

Как будто мир стал из цветного черно-белым.

И все равно я предпочитаю проводить время на работе, потому как там я хоть отвлекаюсь.

А вот возвращение домой вгоняет меня в еще большую тоску.

Одинокая пустая квартира. Тишина. Тягучая пронзительная тишина, в которой слышно, как тихо тикают стрелки часов на кухне.

Она давит, выматывает, оглушает.

Могу ли я заполнить чем-то или кем-то свои вечера? Да, конечно.

Хочу ли? Нет.

Не хочу я никого и ничего, кроме моей семьи.

Поэтому выбираю одиночество.

Наверное, мне нужно пройти через это, чтобы все осознать. Понять, кто я, и что со мной происходит.

Это тяжело и мучительно, но необходимо. Как некая ступень на моем пути осознания собственных чувств, в которых я однозначно запутался.

Но сегодня с утра я чувствовал себя сносно. Мысль, что вечером увижу Мили, согревала меня весь день.

Просто увидеть ее, поговорить, побыть немного рядом — это доставляет мне какое-то мазохистское удовольствие.

Я хожу по парковке неподалеку от студии, не отрывая взгляда от выхода. Нервничаю словно перед первым свиданием.

Свиданием со своей бывшей женой. Глупо, но мне нравятся эти эмоции.

Непонятное волнение, трепет в душе.

И вот, наконец, дверь открывается и люди начинают выходить. Занятие окончено.

Чувствую, как ускоряется пульс в предвкушении сладкой боли. Сладкой — потому что я увижу ее. Боли — потому что она сейчас мне недоступна.

Где ты, девочка моя?

Наконец, она появляется в проеме, и я замираю, не дыша.