– Совершенно, – заверил Горелов. – Я до противного законопослушен, и мой бизнес нельзя отнести к высоко конкурентным. Кроме того, моим потенциальным врагам-партнерам в голову бы не пришло искать меня в доме у Киреевых. У меня и свой дом в Москве имеется. И о том, что я на какое-то время завис здесь, я никого в известность не ставил.

– Хорошо, тогда вернемся к нашей первоначальной оценке событий, – согласился Дорошин. – Вадим, что вы такого видели, слышали или говорили, чтобы стать опасным для преступника?

– Да кабы я знал! – воскликнул Горелов. По нему было видно, что он злится. – Я приехал поздравить Эда с днем рождения и отдать подарок. Увидел Нину, вспомнил нашу первую встречу, узнал, что она потеряла мужа. Я принял приглашение Эдуарда остаться только потому, что эта женщина мне понравилась. Это единственная причина, по которой я в тот вечер оказался в вашей компании, а потом напросился ночевать.

– Это как раз понятно, – с легкой улыбкой заверил Дорошин. – Вы знали всех присутствующих?

– Разумеется, нет. Кто-то был мне знаком, потому что мы пересекались по делам галереи, кто-то нет. Мы не были близки с Эдуардом, кроме того, я на десять лет младше, поэтому не мог знать его одноклассников или друзей детства.

– А Костика и его отца вы до этого видели?

Горелов недоуменно уставился на Дорошина, потом лицо его прояснилось.

– Диджея этого недоделанного? Нет, его я видел в первый раз. А его отца не видел вовсе. Он-то тут при чем?

– Он помогал установить оборудование. Высокий мужик в клетчатой рубахе.

– Нет, не помню.

– А Костика? Он почти три часа за пультом просидел. Точно в первый? Подумайте, может быть, вы встречались раньше? В Рыбинске, к примеру.

Если Горелов снова удивился, то вида не показал. Он честно задумался, собирая лоб складками. Потом покачал головой.

– Точно. Не пересекались мы в Рыбинске. У меня хорошая зрительная память, так что можете мне верить.

– Хорошо, – кивнул Дорошин. – А кто-то еще не показался вам смутно знакомым?

– Честно сказать, я был озабочен присутствием Гелены. Я как-то упустил из виду, что она может оказаться на этом светском рауте. Я понимал, что она не преминет выяснять отношения, и думал над тем, как сделать так, чтобы это произошло не на глазах у Нины. На все остальное я обращал мало внимания. Обычная вечеринка мало знакомых мне людей.

Яснее не становилось.

– Вадим, я вынужден вас просить быть аккуратнее. Кто бы ни был этот ночной визитер, он явно приходил по вашу душу. Не хотелось бы, чтобы вы были следующим, кого мы найдем с проломленной головой.

– Хорошо, я буду осторожен, – серьезно сказал Горелов.

Пустая бравада ему была чужда, и Лене это нравилось. Ей вообще был симпатичен этот человек, интуитивно понятный и какой-то надежный, что ли. Дай бог, чтобы у них с Ниной все срослось. Точнее, для начала дай бог, чтобы с молодой женщиной все обошлось и она осталась жива и здорова.

Еще ранним утром Дорошин позвонил Бекетову, и следователь появился в доме минут через десять после Вадима. Выглядел он мрачнее тучи. Впрочем, Лена его понимала. Эта неуемная компания из поселка художников все больше превращалась в какую-то ходячую проблему. Еще убийство Эдика не раскрыто, а тут тебе и Нину по голове ударили, и в комнату Вадима ночью влезли.

Все вместе они обсудили, что совершенные преступления своими корнями все-таки уходят в Рыбинск. Вскоре после возвращения домой Владимира Невского несколько раз переехала машина. Вадим Горелов был владельцем того самого отеля, в котором висел портрет Пети Токменева. Художник Алексей Никаноров и его супруга Елизавета Никитична были родом из Рыбинска. Все это могло быть простым совпадением, но весь разыскной опыт, как Дорошина, так и Бекетова, твердил, что совпадением это не являлось.

Отхлебывая холодный морс, следователь рассказывал о результатах проверки, которую оперативная группа закончила как раз накануне. Как и обещал Владимир Николаевич Дорошину, оперативники проверили, кто из гостей мог иметь отношение к Рыбинску. Результаты проверки оказались столь ошеломляющими, что, выслушав их, все долго молчали.

Галерист Леонид Кисловский был коренным москвичом, а вот его жена Екатерина родилась и до двенадцати лет жила в Рыбинске, после чего ее родители подались в Москву на заработки. В Ярославской области у нее осталась бабушка, к которой юную Катю отправляли на все лето, и дом, оставшийся в наследство от старушки, мало того, что располагался в двух кварталах от усадьбы адвоката Леонтьева, в которой Вадим Горелов открыл свой отель, так еще и до сих пор принадлежал Кисловской.

Гелена Волкова в далеком прошлом тоже оказалась уроженкой Рыбинска, окончившей Ярославское хореографическое училище и только после этого перебравшейся в Москву благодаря участию председателя жюри одного из танцевальных конкурсов, где она заняла первое место. Именно в Рыбинске до сих пор жили родители балерины.

Ее муж, адвокат Петр Волков, по делам одного из своих корпоративных клиентов также последние несколько лет регулярно посещал этот город, и женушка периодически ездила с ним, проведать родителей.