— Нет, это ещё ерунда… — покачал головой Аркадий. — Для Эфиопии — конечно же, это большая война. Но для нас — это ни на что не влияющая ерунда. Нам важно, чтобы Муссолини споткнулся об Эфиопию и завяз там надолго.

— Когда у фашистов не получается — это всегда выгодно для нас, — усмехнулся Иосиф Виссарионович. — Но что будет, если Муссолини выиграет в Эфиопии?

— Его политический вес, несомненно, здорово вырастет, — пожал плечами Аркадий. — Ну и уверенность в собственной безнаказанности у него точно окрепнет — возможно, он захочет захватить что-то ещё.

— Тогда нужно устроить дополнительное заседание Президиума — мы не должны позволить Эфиопии пасть, — решил Сталин. — Возможно, придётся оказать давление на Калинина…

— Нардепы считают деньги, — покачал головой Аркадий. — Испания обходится нам слишком дорого, поэтому мне кажется, что ещё одну полноценную войну нам не позволят. Да и не нужно там наше вооружённое участие — итальянцы теряют очень много солдат в каждом наступлении. Эфиопия — это сложный регион.

— Тем не менее, мы должны думать на несколько шагов вперёд, — не согласился Иосиф Сталин. — Насколько, по твоему мнению, затянется итало-эфиопская война, при условии, что мы будем продолжать посылать императору оружие и боеприпасы в нынешнем объёме?

— Сейчас это невозможно предсказать, — пожал плечами Немиров. — Всё зависит от того, как будет управлять своими войсками Хайле Селассие. Если он продолжит сдавать города без боя, то много времени эта война не займёт.

— Говорят, что там имело место предательство одного из расов… (1) — произнёс Сталин.

— Это непроверенные данные, но если они подтвердятся, то дела у нашего негуса негеста (2) ещё хуже, чем мы думали, — вздохнул Аркадий. — Но я думаю, что ещё слишком рано искать злой умысел там, где есть простор для обычного раздолбайства. Адиграт сдался только вчера, подробности неизвестны, а на слухи мы полагаться не будем. Посмотрим, как себя покажет Селассие — скоро выяснится, достоин ли он своего трона…

— В конце концов, от него придётся избавляться, — произнёс Сталин.

— Но это будет потом, — усмехнулся Немиров. — А сейчас он наш союзник. Муссолини гораздо хуже, чем Селассие. Во всяком случае, негус негест открыт к сотрудничеству и на всё согласен. И он реально начинает реформы — уже начал освобождать рабов, выгнал западные посольства…

— Это пока мы присылаем ему оружие, — вздохнул Сталин. — Как только война закончится, он вернёт всё на круги своя.

— Многие прогрессивные реформы он отменить не сможет, — не согласился Аркадий. — И никто не мешает нам расширять наше участие в жизни эфиопского общества, пока идёт война…

Генералы Тимошенко, Малиновский и Будённый уже там, при генштабе Хайле Селассие в Гондэре. Они выступают в качестве военных советников — негус негест дал им возможность участвовать в планировании операций, поэтому Аркадий ожидал, что качество планирования резко возрастёт.

Да, солдаты у эфиопов не соответствуют стандартам РККА, но Немиров рассчитывал, что даже с такими солдатами удастся переиграть итальянцев стратегически. Время покажет.

*13 января 1936 года*

— … и этот великий день мы будем вспоминать тысячи лет — германский народ стал единым! — завершил речь распалившийся Адольф. — Записал?

— Да, мой фюрер, — кивнул секретарь.

— Превосходно, — улыбнулся Адольф. — На этом можно заканчивать — перепечатай и мне на стол.

Завтра у него важное выступление — он сообщит населению о том, что Австрия официально присоединилась к Германскому рейху. А послезавтра он поедет в Вену, чтобы выступить перед австрийским народом.

Все эти приготовления, начавшиеся задолго до 11 января, не понадобились — Вермахт был подготовлен для вооружённого вторжения в Австрию, на случай, если окажется, что федеральный канцлер Курт Шушниг нашёл у себя в штанах решимость оказать сопротивление объединению.

Чтобы такого точно не произошло, по приказу Адольфа, федеральный президент Вильгельм Миклас снял канцлера Шушнига и назначил лояльного Германии Артура Зейсс-Инкварта. Миклас поддался, после чего ввод войск стал формальностью…

Одиннадцатого января германские войска вошли в Австрию и их встречали как освободителей.

Можно было действовать не так в лоб, поиграть с Шушнигом и Микласом в международную дипломатию, но Адольф потерял терпение — после того, что Лига наций спустила Муссолини, он понял, что надо действовать смелее.

«Правда, Бенито, судя по всему, вызвал духов, которых теперь не может изгнать», (3) — подумал Адольф с усмешкой.

Теперь, после успешного аншлюса Австрии, у Муссолини больше не получится придерживаться идеи пресловутого «баланса фашизма». Ему придётся принять главенство Адольфа, особенно ввиду того, как он провалился в Эфиопии…